Геннадий Фёдорович Шпаликов

У лошади была грудная жаба,

Но лошади – послушное зверьё,

И лошадь на парады выезжала

И маршалу молчала про неё

А маршала сразила скарлатина,

Она его сразила наповал,

Но маршал был выносливый мужчина

И лошади об этом не сказал.

Почто, о друг, обижен на меня?

Чем обделён? Какими сапогами?

Коня тебе? Пожалуйста — коня!

Зелёный штоф, визигу с пирогами.

Негоциантку или Бибигуль?

Иль деву русскую со станции Подлипки?

Избу на отдалённом берегу

Иль прелести тибетской Айболитки?

Всё для тебя — немой язык страстей

И перстень золотой цареубийцы.

Ты прикажи — и вот мешок костей

Врагов твоих и тело кровопийцы.

Все неслышней и все бестолковей

Дни мои потянулись теперь.

Успокойся, а я-то спокоен,

Не пристану к тебе, как репей.

Забываю тебя, забываю,

Неохота тебя забывать,

И окно к тебе забиваю,

А не надо бы забивать.

Ах, утону я в Западной Двине

Или погибну как–нибудь иначе, -

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне товарищи заплачут.

Они меня на кладбище снесут,

Простят долги и старые обиды.

Я отменяю воинский салют,

Не надо мне гражданской панихиды.

Я никогда не ездил на слоне,

Имел в любви большие неудачи,

Страна не пожалеет обо мне,

Но обо мне товарищи заплачут.

А я иду, шагаю по Москве,

И я пройти еще смогу

Соленый Тихий океан,

И тундру, и тайгу.

Над лодкой белый парус распущу,

Пока не знаю, с кем,

Но если я по дому загрущу,

Под снегом я фиалку отыщу

И вспомню о Москве.

По несчастью или к счастью,

Истина проста:

Никогда не возвращайся

В прежние места.

Даже если пепелище

Выглядит вполне,

Не найти того, что ищем,

Ни тебе, ни мне.

Чего ты снишься каждый день,

Зачем ты душу мне тревожишь?

Мой самый близкий из людей,

Обнять которого не можешь.

Зачем приходишь по ночам,

Распахнутый, с весёлой чёлкой,

Чтоб просыпался и кричал,

Как будто виноват я в чём-то.

И без тебя повалит снег,

А мне всё Киев будет сниться.

Ты приходи, хотя б во сне,

Через границы, заграницы.

Чего я такой сумрачный шёл нынче из метро? Об чём я задумался, глядя на мелкий дождь и машины, которые одна за другой проезжали мимо и приятно пахли бензином? В дождь и ветер бензин пахнет домом, тёплой кабиной водителя и дорогой. Площадь Маяковского в дождливую погоду пахнет сентябрём и понедельником. А я стоял, думая, куда мне идти одному. Денег в кармане было три рубля, а сам я был молодой, и так мне захотелось в эту хмурую погоду напиться, что я переменился в лице. И причём напиться не одному, глядя, как пустеет бутылка, а с тобой, глядя, как ты улыбаешься и как у тебя светлеют глаза. Я могу писать об этом долго и красиво, но я не буду — денег у меня нет, и всё это песня и мечта. Зачем мучить воображение?

Друг мой, я очень и очень болен,

Я-то знаю (и ты) откуда взялась эта боль!

Жизнь крахмальна, — поступим крамольно

И лекарством войдем в алкоголь!

В том-то дело! Не он в нас — целебно,

А, напротив, — в него мы, в него!

Многие думают: это вся жизнь, а это начало, и все еще будет совсем не так. Я подумал: кто же начинал счастливей? У лучших людей в прошлом — невеселая молодость, а молодость, пока она есть, кажется бесконечной. И по ее первоначальным огорчениям и бедам мы судим о жизни так далеко вперед, что, конечно, жить в таком свинстве нет никакого желания. К счастью, все не так. И мы такие маленькие, и жизнь такая большая, и так ей наплевать, что мы о ней думаем.