Ещё на острие конька
Над кровлей солнце догорает.
Вечерний веет холодок.
Ещё на острие конька
Над кровлей солнце догорает.
Вечерний веет холодок.
Опускается вечер на город лениво, уныло.
Мутно-серый закат равнодушно прощается с днём.
Вроде всё ничего, только сердце тревожно заныло.
То ли это к дождю, то ль тревога затеплилась в нём.
Детство по́лно тревог, из окна мир уныл и печален.
Ты сидишь за окном, застеклён от забот, сам не свой.
Опускается лето, спеша в темноту своих спален,
И мы дышим, как небом, сгоревшей осенней листвой.
Густела вечерняя синева, все еще сохраняя оттенки индиго, словно невысказанную надежду.
Пришёл, как жизнь, короткий,
прощальный, тихий вечер.
Конец всему родному...
А я хочу быть вечным!
Листву в саду кровавя
и душу мне увеча,
пылает медь заката...
А я хочу быть вечным!
Как этот мир прекрасен!
Не задувайте свечи...
Будь вечным, этот вечер,
и я да буду вечен!
Я зачитался. Я читал давно,
с тех пор как дождь пошёл хлестать в окно.
Весь с головою в чтение уйдя,
не слышал я дождя.
Я вглядывался в строки, как в морщины
задумчивости, и часы подряд
стояло время или шло назад.
Как вдруг я вижу, краскою карминной
в них набрано: закат, закат, закат...
Как нитки ожерелья, строки рвутся
и буквы катятся куда хотят.
Я знаю, солнце, покидая сад,
должно ещё раз было оглянуться
из-за охваченных зарёй оград.
Под вечер смутная душа моя близка
Туману зимнему – холодному, седому.
Насупилась под стать заброшенному дому,
Где липнет плесенью животная тоска.
Вихрится мысль, пьянит и падает, и дразнит,
Снует танцовщицей, что вечно под хмельком,
Не видеть бы людей, не думать ни о ком!
От скуки будничной в зубах гадливость вязнет.
В надлобье пустота заухала совой,
И сердце, вялое, как плеск береговой,
Зашлось, спеленуто листвою малодушной.
А в зеркале зрачков, как в небе огневом,
Вздымает купола восточный город душный,
Прекрасный варварским закатным торжеством.
Падает с крыш домов вечер большого дня.
Здесь, в лабиринтов снов, кто-то зовет меня.
Мир заблудился во мгле, сердце одето в гранит;
Если ты есть на земле — руку ты мне протяни!
Когда закат расправит свои крылья,
Согреет ночь в своих объятьях облака.
Ночную мглу, присыпав звездной пылью,
Распишет темный холст художника рука.
Тогда, очнувшись, сказка станет былью,
И дети гор услышат голос сквозь века…