Хуан Рамон Хименес

Явилась чёрная дума,

как будто бы птица ночи

в окно среди дня влетела.

Как выгнать её — не знаю!

Сидит неподвижно, молча,

цветам и ручьям чужая.

По закатному золоту неба

журавли улетают... Куда?

И уносит река золотая

золоченые листья... Куда?

Ухожу по жнивью золотому,

ухожу и не знаю — куда?

Золотистая осень, куда же?

... Куда, золотая вода?

Утешаются сосны

дождями; розы -

листвой зеленой; а мужчина -

женщиной, звездами,

апельсином?..

Это не ты среди камыша

журчишь, вода золотая

речная, — это моя душа.

Это не птица, спеша

к радуге зеленокрылой, крылья

раскрыла — это моя душа.

Это не ты, сладко дыша,

стала под ветром розовоцветной,

ветка, — это моя душа.

Это не ты течешь из ковша

заката, песенный ливень

неодолимый, — это моя душа.

Полночь, спасибо! Всё замолкает...

Отдых какой, отрада какая!

Бриз над полями тихо летает.

Дышит спокойствием даль морская...

В небе застыла звёздная стая,

трепетно-белая и золотая...

Полночь, как славно! Всё замолкает...

Спускаюсь в сад и женщин

встречаю... Я бы мог

взять мысленно за руку

вон ту... Беру — цветок...

Теперь они в фонтане...

О женщина, постой!..

Лишь звезды в нем. А звезды

не ухватить рукой.

Мы думали, что всё на свете

Забвенье, щебень и зола…

А в сердце правда улыбалась

И часа своего ждала.

Слеза — горячею кровинкой

на белом инее стекла…

А в сердце правда улыбалась

и часа своего ждала.

Не будь же слеп!

Не поцелуй руки,

Целуя хлеб.

Конь, черноты чернее,

вынес из моря, впрягаясь в волну,

женщину — белую белизну.

И помчалась по пляжу

округлость нагая,

переплетая белый и чёрный цвет.

И, словно собака,

волна, округлая и тугая,

не отступая, не отставая,

на мокрый песок набегая,

катилась за ними вслед.

Завесу грусти, смех, сорви!

Ведь быть чему — не миновать.

Так умирайте от любви

и заставляйте умирать!