Опускается вечер на город лениво, уныло.
Мутно-серый закат равнодушно прощается с днём.
Вроде всё ничего, только сердце тревожно заныло.
То ли это к дождю, то ль тревога затеплилась в нём.
Детство по́лно тревог, из окна мир уныл и печален.
Ты сидишь за окном, застеклён от забот, сам не свой.
Опускается лето, спеша в темноту своих спален,
И мы дышим, как небом, сгоревшей осенней листвой.
Не дай вам бог, дитя мое, узнать,
Как тяжело любить такой любовью,
Рыдать без слов, метаться, ощущать,
Что кровь свинцом расплавленным, не кровью,
Бежит по жилам, рваться, проклинать,
Терзаться ночи, дни считать тревожно,
Бояться встречи и ждать их жадно ждать;
Беречься каждой мелочи ничтожной,
Над пропастью бездонною стоять,
И чувствовать, что надо погибать,
И знать, что бегство больше невозможно.
Я захлебнулась в слезах собственной любви, и никакое сердце уже не станет мне пристанищем.
Кстати, внутри без тебя будет мучительно пусто,
Но у меня сердце большое, яркое,
Оно просто немного потускнет...
Я не открою тебе усталой души.
Руки твои коснутся кристалла льда,
Сердце твоё замёрзнет — тебе не жить.
Фея метели возьмёт твой смех навсегда.
Под белым полотном бесплотного тумана,
Воскресная тоска справляет Рождество;
Но эта белизна осенняя обманна -
На ней ещё красней кровь сердца моего.
Ему куда больней от этого контраста -
Оно кровоточит наперекор бинтам.
Как сердце исцелить? Зачем оно так часто
Счастливым хочет быть — хоть по воскресным дням?
Каким его тоску развеять дуновеньем?
Как ниспослать ему всю эту благодать -
И оживить его биенье за биеньем
И нить за нитью бинт проклятый разорвать?
Cлайд с цитатой