– Это штука заперта намертво, на косете?
– Надеюсь, но лучше я воспользуюсь своим знанием амедодейнтранс временного удаления в целях нейтрализации остаточной электро записи.
– Что?
– Перезапищу косету.
– Это штука заперта намертво, на косете?
– Надеюсь, но лучше я воспользуюсь своим знанием амедодейнтранс временного удаления в целях нейтрализации остаточной электро записи.
– Что?
– Перезапищу косету.
– Арно, я был бы тебе очень признателен, если б ты одновременно со мной порезал себе левую руку.
– Кляча твоя несусветная! – Когда Валентин спятит, мир накроется кошачьим хвостом. Трёхцветным. – То есть да, режем, конечно, а зачем?
— Хочешь потерять свое имя?
— Нет, — испугалась Алиса. — Конечно, не хочу!
— И зря, — сказал Комар небрежно. — Подумай, как это было бы удобно! Скажем, возвращаешься ты домой, а никто не знает, как тебя зовут. Захочет гувернантка позвать тебя на урок, крикнет: «Идите сюда…» — и остановится, имя-то она забыла. А ты, конечно, не пойдешь — ведь неизвестно, кого она звала!
— Это мне не поможет, — возразила Алиса. — Даже если она забудет мое имя, она всегда может сказать: «Послушайте, милочка…».
— Но ведь ты не Милочка, — перебил ее Комар. — Ты и не будешь слушать! Хорошенькая вышла шутка, правда? Жаль, что не ты ее придумала!
— Что это вы все время предлагаете мне свои шутки? — спросила Алиса. — Эта, например, вам совсем не удалась! Комар только глубоко вздохнул; по щекам у него покатились две крупные слезы.
— Не нужно шутить, — сказала Алиса, — если шутки вас так огорчают. В ответ он снова грустно вздохнул, а когда Алиса подняла глаза, бедного Комара на ветке уже не было — должно быть, его унесло собственным вздохом.
А вот еще пример на Вычитание. Отними у
собаки кость — что останется?
Алиса задумалась.
— Кость, конечно, не останется — ведь я ее отняла. И собака тоже не останется — она
побежит за мной, чтобы меня укусить… Ну, и я, конечно, тоже не останусь!
— Значит, по-твоему, ничего не останется? — спросила Черная Королева.
— Должно быть, ничего.
— Опять неверно, — сказала Черная Королева. — Останется собачье терпение!
— А вот у нас, авиаконструкторов, работа складывается, можно сказать...
— Вы же сказали, что Вы по железной дороге конструктор.
— Нет, я по железной дороге, но с авиационным уклоном... Вот, например, сейчас мы разрабатываем систему «Y» — железная дорога без мостов.
— Как это?
— А вот так! Вот идет поезд... идёт поезд, сто километров в час. На пути река, следите, моста нет.
— Ну и как же?
— Поезд плавненько поднимается в воздух, перелетает реку и опускается точно на рельсы.
— А где же крылья у него будут?
— Вечный вопрос! Никаких крыльев — воздушная подушка. Паровоз пускает под себя мощную струю отработанного пара — и по пару, по пару... Ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту, ту-ту-ту-ту, тупик!
— Мне бы такое зрение! — заметил Король с завистью. — Увидеть Никого! Да еще на таком расстоянии! А я против солнца и настоящих-то людей с трудом различаю!
— Сирена, ты не представляешь, на что этот кот способен.
— Значит придётся это выяснить.
— Ну и что? Веник, как веник.
— Что ты понимаешь в жизни. Тебе разве никогда этой штукой не перепадало?
Я умру от шока, если узнаю, что в твоих поступках меньше девяноста процентов эгоизма.
Одним из самых страшных оскорблений для меня был тот факт, что в фильме «Чужой против хищника» хищник — эта примитивная мразь — легко победил Чужого. Я помню, это произвело на меня страшное впечатление. Я досмотрела фильм до конца, а потом долго стояла под душем, потому что никак не могла избавиться от ощущения, что меня выкупали в дерьме.