кино

С учетом всех фильмов, в которых я снялась, получается, что на кинопленке зафиксирована вся моя жизнь начиная с девяти лет. Довольно странно это осознавать, ведь я не могу ничего с этим сделать – это уже не моя жизнь, это кино.

Зритель ждет искренности, разговора о нем самом, о том, что с ним происходит, о его страхах и надеждах, безднах и вершинах. Я, например, тот зритель, который не читает аннотаций к фильмам, я знаю, что от этого автора можно ждать чего-то интересного, нового, и прихожу в кинозал за сновидением. Когда ложитесь спать, вы же не можете прочесть аннотацию к будущему сну, вы просто видите его. Примерно то же происходит и со зрителем: он приходит в зал и будет счастлив окунуться в неизведанное, тревожащее его, как страшный сон, или напротив, как мечту. Люди издревле трактуют свои сны, пытаясь понять, какие уроки дает им этот сон. Примерно то же происходит со зрителем, когда он выходит из кинотеатра: он вошел в зал одним, а вышел измененным. И он начинает думать, невольно выстраивать связи, он размышляет, сличает увиденное с собственным взглядом, пропускает через себя этот чужой опыт, потому что усилия автора, его искренность, глубина и художественная честность во взаимоотношениях с миром выносят его в такие откровения, которые часто человек сам готов был бы произнести. Знаете, как это бывает, читаете книгу и думаете: «Я тоже, я тоже об этом же думал!» Но только ты не умеешь превратить это в форму. Или это не твоя задача. А бывает и так, что художник подарит тебе откровение о тебе самом и за эту новую для тебя ценность ты будешь ему признателен еще долго; как ты благодаришь тот сон, что увел тебя от беды или поведал то, чего не прочтешь в книгах.

Однако для Хейфица в деталях заключена какая-то особая таинственная сила. Его внимание к мелочам не просто профессиональная добросовестность, а, скорее, форма проявления своего, индивидуального, неповторимого восприятия окружающего мира. Есть существенная разница между просто использованием приема и собственным видением, которое не приходит с опытом и умением, а дается человеку как неотъемлемая черта его дарования. Если к приему обычно прибегают только в данном подходящем случае, то авторское видение проникает во все звенья режиссерских построений, одинаково влияя на изображение главных и второстепенных событий. «Для меня в кино одинаково важна смерть героя и пыль на его башмаках…» – сказал Хейфиц.

— Скрипач провалился под лед!?

— Да, он играл «Оттепель».