общество

Уж, кажется, выдумали книгопечатание и электричество, и даже радий, а настал час, — и под накрахмаленной рубашкой объявился всё тот же звероподобный, волосатый человечище с дубиной.

— Любители теории заговоров будут ликовать.

— Вы удивитесь, узнав, в чём можно убедить общественность...

В поиске упрощенных ответов люди обвиняют в своих проблемах национальные меньшинства, иностранцев, карму, неблагоприятную ауру, которая предположительно окружает любого из нас, божьи или дьявольские деяния или расположение планет в момент чьего-то рождения и т. д. Некоторые стремятся к более высоким уровням человеческого сознания и самореализации посредством медитации. Тем, кто плохо информирован, эти вещи легко доступны, ибо не требуют доказательства или проверки фактами (отсюда популярность метафизики). Некоторые настаивают на том, что мы должны вернуться к упрощенной жизни прошлого, к «старым добрым дням». Это еще один миф, идея о том, что во времена менее совершенных технологий были лучше.

Мы всем довольны словно овцы при щедром пастухе.

Человечество стоит на перепутье, перед выбором: либо полная интеллектуальная деградация, либо беспримерный эволюционный скачок сознания.

Десять тысяч крестов московских церквей все еще сверкают на солнце. На кремлевских башнях по-прежнему простирают крылья императорские орлы. Большевики или слишком заняты другими делами, или просто не обращают на них внимания. Церкви открыты; толпы молящихся усердно прикладываются к иконам, нищим все еще порой удается выпросить милостыню. Особенной популярностью пользуется знаменитая часовня чудотворной Иверской божьей матери возле Спасских ворот; многие крестьянки, не сумевшие пробраться внутрь, целуют ее каменные стены.

Как раз напротив нее на стене дома выведен в рамке знаменитый ныне лозунг: «Религия — опиум для народа». Действенность этой надписи, сделанной в начале революции, значительно снижается тем, что русский народ не умеет читать.

Серо-асфальтовой лентой связаны все наши города, будто альпинисты.

Это лучшая страховка для момента, когда вдруг под ногами обвалится выступ.

Человек может пребывать, по крайней мере, в двух состояниях. Он может быть на своем месте и может быть не на своем месте. Быть на своем месте — значит обладать полнотой бытия. А полнота бытия ни в какой коммуникации не нуждается, ни в какой обмен смыслами не вступает. Если бы она вступала в обмен смыслами, то она была бы неполнотой. Не язык, а молчание является адекватной формой полноты существования. Когда человек молчит, он дистанцируется по отношению к социуму, открывая в себе самого себя.

В мире, где разум объявляется фикцией, где признается моральное право управлять посредством грубой силы, угнетать знание в интересах невежества, жертвовать лучшими ради худших, — в таком мире лучшее должно выступать против общества и стать его смертельным врагом.

На нашей стороне почти все парни пьют — хотя бы изредка. Но Газ не пьет вовсе — ему и не нужно. Он пьянеет просто от жизни.