наказание

— Как долго ты будешь наказывать меня?

— Я не наказываю тебя, эгоистичный засранец. Я пытаюсь понять, как тебя простить.

— Что такое?

— А это, товарищ лейтенант, вроде как тушенка...

— У кого взяли? У них? Немедленно верните.

— Да они добровольно...

— Добровольно? Двое суток ареста.

— За что?

— Пять суток!

— Да ведь я ж...

— Повторите приказание!

— Есть пять суток...

— Позор!

Каждый индивидуум должен пережить то, что пережили другие в результате решений, некогда принятых им.

Без жёстких мер человек меры не знает.

Если ваши дети выросли, это не значит, что их больше не нужно наказывать.

Мне пришло раз на мысль, что если б захотели вполне раздавить, уничтожить человека, наказать его самым ужасным наказанием, так что самый страшный убийца содрогнулся бы от этого наказания и пугался его заранее, то стоило бы только придать работе характер совершенной, полнейшей бесполезности и бессмыслицы. Разумеется, такое наказание обратилось бы в пытку, в мщение и было бы бессмысленно, потому что не достигало бы никакой разумной цели. Но так как часть такой пытки, бессмыслицы, унижения и стыда есть непременно и во всякой вынужденной работе, то и каторжная работа несравненно мучительнее всякой вольной, именно тем, что вынужденная.

Я могу начать? Хорошо.

Эй, младший! Это я, Престон! Спорим, в форме ты меня не узнал, верно? Прям как и отца...

Слушай, только не говори маме, ладно? В общем, я немного накосячил с вертушкой, что и вспоминать стыдно. Во всяком случае, трибунал или другие дисциплинарные меры мне не грозят. Единственное, что я могу сказать, так это то, что меня переводят в «Плохую Роту».

Даже и не знаю, почему это подразделение так называется, но эй! — это может означать почти всё что угодно. Поэтому-то я и уверен, что всё рано или поздно устаканится. На следующей неделе меня переправят туда и, похоже, сразу же отправят на передовую. Я с нетерпением жду встречи со своей новой командой. Скажи маме, чтобы не волновалась, потому что в этот раз я точно буду делать всё по учебнику и держаться подальше от неприятностей... наверное.

В любом случае, нас там 100000 голов, поэтому я думаю, что дослуживать там свой срок будет не в пример легко. Не выделяться из толпы, не лезть в дурацкие приключения, не искать всякие там пиратские клады... И уж точно я не буду строить из себя героя и в одиночку кидаться против всей Русской Армии.

Армия — это огромный и слаженный механизм, брат, в котором я — лишь маленький винтик, о котором точно не напишут в газетах. Но я надеюсь, что встречусь со всеми вам достаточно скоро. Береги семью.

— Что он сказал?

— Все плохо, ужасно...

— Он вызвал твоих родителей?

— Хуже.

— Исключил?

— Хуже. Назначил своим помощником на целую неделю.

— Оууу, лучше бы он убил тебя.

Остаться наедине с собственной совестью будет для меня достаточным наказанием.

А Бог молчит за тяжкий грех,

За то, что в Боге усомнились,

Он наказал любовью всех,

Чтоб в муках верить научились.