Battlefield: Bad Company

Я могу начать? Хорошо.

Эй, младший! Это я, Престон! Спорим, в форме ты меня не узнал, верно? Прям как и отца...

Слушай, только не говори маме, ладно? В общем, я немного накосячил с вертушкой, что и вспоминать стыдно. Во всяком случае, трибунал или другие дисциплинарные меры мне не грозят. Единственное, что я могу сказать, так это то, что меня переводят в «Плохую Роту».

Даже и не знаю, почему это подразделение так называется, но эй! — это может означать почти всё что угодно. Поэтому-то я и уверен, что всё рано или поздно устаканится. На следующей неделе меня переправят туда и, похоже, сразу же отправят на передовую. Я с нетерпением жду встречи со своей новой командой. Скажи маме, чтобы не волновалась, потому что в этот раз я точно буду делать всё по учебнику и держаться подальше от неприятностей... наверное.

В любом случае, нас там 100000 голов, поэтому я думаю, что дослуживать там свой срок будет не в пример легко. Не выделяться из толпы, не лезть в дурацкие приключения, не искать всякие там пиратские клады... И уж точно я не буду строить из себя героя и в одиночку кидаться против всей Русской Армии.

Армия — это огромный и слаженный механизм, брат, в котором я — лишь маленький винтик, о котором точно не напишут в газетах. Но я надеюсь, что встречусь со всеми вам достаточно скоро. Береги семью.

0.00

Другие цитаты по теме

Да уж, сказать мне нечего. В конце концов, я — солдат, а не чёртова кинозвезда, чтобы трещать обо всём на свете. Всё, что я могу — это следовать приказам и выполнять свою работу. И сейчас всё, что мне нужно, так это проторчать тут ещё пару недель, и я ухожу. Я уже давно хотел съездить на рыбалку.

Пойми, мужик. Армия — она... Эх! Армия уже не та, что прежде. Я думал, что прослужив в «Плохой Роте», я быстро скоротаю остаток службы. Но после увиденного за свою вахту там, как к нам всем относятся, я понял, что наши жизни для них не стоят ничего: мы для них — всего лишь пушечное мясо, и не более того. Большинство парней не догадываются, почему нас зовут «Плохой Ротой» и почему мы до сих пор оправдываем это имя.

Мужик, когда ты под огнём, единственный, кому ты можешь доверять, это такой же, как ты парень, что рядом с тобой в окопе. Ты понимаешь, что я хочу сказать? Ты должен быть всегда в состоянии доверить свою жизнь товарищам по оружию. Но Хэг, или Свит... Чёрт, да я им даже ключи от моей тачки не доверил бы!

Порой мне кажется, что они скорее перестреляют друг друга, чем врагов. Всё потому что в бою ваш товарищ может измениться в любую сторону. Я хочу сказать, что если и есть возможность выбирать, на чьей стороне сражаться, то я бы подошёл к этому выбору с умом, потому как не доверил бы свою жизнь даже тому новичку, которого к нам недавно перевели.

Кроме этого, мне больше нечего сказать.

Повестка мне пришла как-то:

Что скоро в армию служить.

Друзья мне пишут:

«Закоси,

Ты по ночам в постели ссы».

И вот кошу на энурез

Деды все поняли в момент,

Решили вылечить меня.

И снова хочется служить.

Траншеи рыть и в сапогах:

Какая это благодать.

Сержант Сэмюэль Рэдфорд прибыл на службу... Мне говорят, что я первый, кто перевёлся по собственному желанию в «Плохую Роту» — подразделение с самым высоким процентом смертности. По сути, мы все там — живые мишени для врага. Однако, это меня даже не удивляет.

Поверьте на слово — я знаю, что поставлено на кон. Но если я здесь по собственной воле, то и уйти отсюда мне тоже ничего не мешает. Чтоб вы знали, я люблю армию. И я горд послужить своей родине. Но не теперь. Ещё пару недель, и я сваливаю отсюда. И единственные, с кем я планирую бороться после службы, это с марлинами и тунцом.

Праздник, который всегда с тобой —

Это отбой.

Не зря говорит народ:

«Солдат спит, а служба идёт».

Товарищ участковый, да иди ты нахер!

Мои права и свободы и так дерьмом попахивают.

Товарищ военком, иди в пи*ду!

Мои долг перед Родиной — закончить институт.

— Невероятно! Просто невероятно! Ты хоть понимаешь, чего нам стоила твоя выходка?

— Но я...

— И не думай, что я говорю лишь о деньгах! Наша репутация подмочена!

— Я хочу уйти.

— Прошу прощения?!

— Я сказала, что хочу уйти! Не хочу больше здесь оставаться. Даже не желаю торчать и лишней минуты в Атласе.

— Юная леди, меня не волнуют ваши капризы. Дело касается не только тебя — тут речь о добром имени семьи Шни и твоём очевидном желании растоптать его!

— А я ничего иного и не делала, кроме того как отстаивала семейную честь от имени той, на которой ты лишь женился!

[Жак даёт дочери пощёчину.]

— Ты меня разочаровала. Ты и представить себе не можешь, через что я прошёл, чтобы увековечить наше родовое имя. Думаешь, что если сбежишь, как твоя сестра, сможешь сделать Шни сильнее, чем сейчас? Ты сильно ошибаешься. То, что ты разделяешь её мнение, всё только усугубляет.

— Я не на чьей стороне. Я делаю то, что считаю правильным, и это не включает трату моего времени здесь, среди Атласских снобов. Наследство Шни не принадлежит тебе. Оно — моё, и я буду распоряжаться им, но как Охотница.

— Нет, не будешь. Ты не покинешь Атлас. Ты будешь сидеть здесь под замком, пока я не решу, выпускать тебя или нет. Будешь под постоянным надзором и вдали от проблем, пока я и ты не определим твоё дальнейшее будущее.

— Что?!

— Твоё суждение, что ты можешь получить всё, что захочешь — явный признак нашей ошибки, как родителей. Но с этого момента уж я-то уделю тебе всё своё внимание, в котором ты нуждаешься. Начиная с того, что ты не покинешь моё поле зрения.

— Ты не можешь просто удерживать меня здесь!

— Могу. И местный персонал поможет мне с этим.

— О, так я теперь ещё и пленница?!

— Ты моя дочь. А детей, знаешь ли, принято наказывать за плохое поведение.

— Ты так сделаешь всё только хуже, отец. Люди начнут задавать вопросы: «Куда это наследница П. К. Ш. внезапно пропала?»

— Поэтому ты больше не наследница П. К. Ш..

— Не поняла?!

— Очевидно, что «психологическая травма после сражения за Бикон оказалась слишком глубокой». Поэтому все твои права на компанию и её капиталы я передаю твоему брату. Самое время очнуться и поприветствовать реальный мир.

Когда я был в Израиле, в Хайфе, вру, в Тель-Авиве, я был свидетелем того, как должна выглядеть армия. Чтобы долго не говорить — я был в частной больнице, сидел в вестибюле и заходит в этот момент в больницу солдат, самый обыкновенный солдат — до нитки промокший потом, естественно, запах от него заставлял реветь больше, чем Хатико, он был весь измотанный. Не успела за ним закрыться дверь, как ему моментально уступают место четыре человека, из них один был дед лет 90, который еле стоял на ногах.

То есть — насколько велико уважение к солдату? А все потому, что это защитник Родины — человек, который, если что, а такие случаи в Израиле не редкость, там сложная обстановка с Палестиной, так вот, в случае чего он сможет защитить свой народ, а не начистить картошку и подставить жопу. Собственно — единственное, чему учит наша современная армия.

— Что такое?

— А это, товарищ лейтенант, вроде как тушенка...

— У кого взяли? У них? Немедленно верните.

— Да они добровольно...

— Добровольно? Двое суток ареста.

— За что?

— Пять суток!

— Да ведь я ж...

— Повторите приказание!

— Есть пять суток...

— Позор!