— Ты отказался от любимой, ради спасения королевства, значит, ты можешь принимать тяжелые решения.
— У меня ничего нет.
— Но у тебя есть влияние на тех, у кого есть все.
— Ты отказался от любимой, ради спасения королевства, значит, ты можешь принимать тяжелые решения.
— У меня ничего нет.
— Но у тебя есть влияние на тех, у кого есть все.
— Мы делаем тебе предложение: выпусти обоих детей и я войду в Винтанкестер. Один.
— И с чего мне менять золото на серебро?
— Ты получишь величайшего воина саксов. И потому что, когда-нибудь я убью тебя, как убивал твоих друзей и братьев.
— Он мне лжет?
— Нет, слова его дочери правда. Пока он жив, земли нам не покорятся. Эдуард сделает нового наследника, но нового Утреда — ни за что.
— Чего ты хочешь?
— Мира. И еще земель.
— Добивался мира, развязав войну?
— Какая это война, если не было битвы?
— Я знал, что ты хочешь переговоров! Король мне не верил. Кто рассказал, что я буду готов к сделке?
— Сказал ты, когда решил войти в город.
Ты вернул своих сыновей и защитил род Альфреда. Стены, дворцы и даже гробницы можно восстановить. Уэссекс — это ты, Эдуард.
— Отцу тяжело прощаться с дочерью.
— Но ты был прав, отец, Сигтриггр не похож на других.
— Может, я не так и глуп.
— Или кто-то направлял тебя.
— Богам угодно, чтобы я бился — это их забава.
— Отец, я возвращаюсь в церковь.
— Наделал же я своевольных детей!
— Что тут скажешь — во мне кровь упрямого дурня.
— Ты смеешь порочить величайших воинов этих земель?
— Раз они величайшие, то где же они все?
— Убийца данов заботится о мире. Очень жаль, что Альфред не смог это увидеть. Мой муж видел в Утреде то, что не мог понять никто другой.
— Леди... это понимали все. Не понимали, возможно, лишь вы.
Это вторжение не останется безнаказанным. Мой сын сожжет нас вместе с городом, но не уступит ни пяди земли Уэссекса. Вы же лишь стадо дураков, по своей глупости вы заперли себя внутри этих стен, впервые все язычники в одном месте. И когда на вас обрушат огонь, а так и будет, возносясь к небу, мы увидим как горят ваши души.