Дольф Лундгрен

Я никогда не был жестоким, но контактный поединок помог мне самоутвердиться. Били меня, бил я — и мне это нравилось. Занимался я как одержимый: сотнями колол кирпичи и доски, на улицах постоянно ввязывался в драки, а на тренировки приходил, предварительно размявшись, чтобы сразу кинуться в спарринг.

Я люблю Москву и русских людей, так что все эти роли были не случайны. Мне очень хотелось бы продолжить работу в России, снимать фильмы и даже создавать новые телевизионные проекты. Хоть я был шведом и остаюсь шведом, Россия мне представляется перспективной для людей имеющих традиционную ориентацию.

В фильмах не то чтобы очень изощренно дрался. Конечно, мне нравится наносить высокие удары ногами, валить противников приемами каратэ, но мне кажется, что просто демонстрация физической мощи смотрится не хуже. Особенно когда ее демонстрирует такой здоровый парень как я.

Поначалу я был лишь каратистом, который пробует себя в роли актера. Сегодня я стал актером.

Любой конфликт лучше попытаться разрешить мирными средствами при помощи диалога, простить или попытаться услышать аргументы другой стороны. Потому что это гораздо проще, чем доводить вопрос до конфронтации.

Стивен... как вы сказали? Это шутка! Я хорошо знаком с Сигалом. Он мне нравится, хороший парень. Я не знаю, кто сильнее. У меня никогда не было с ним спарринга. Но я выясню!

Детская травма как посттравматический стресс у солдата — всё сводится к попыткам убежать. Но нельзя скрыться от того, что сидит внутри тебя.

Когда я режиссер, мне интересно, потому что режиссура требует умственного труда: ты создаешь реальность, параллельный мир, в котором живут герои фильма. И ты тоже живешь в этом мире: ты спишь и мечтаешь, и говоришь с людьми.

Приятно находиться перед объективом камеры, это особое чувство.