Мария Фариса

Сколько ни обманывай смерть, она смертного настигает.

Когда у женщины вырастает грудь, пора от материнской груди отделиться. Наира, чуть что, пряталась под родительское одеяло. Там тепло и спокойно, опасность одна — остаться ребёнком. Семья, которую заводит женщина-ребёнок, оказывается обречённой.

Письма тем, кого я любила сияющим детским сердцем, от кого ждала нежности, одобрения, ласки; от кого никогда её не получила, отнесла на кладбище, бросила в пустую могилу Теоны и присыпала землёй сверху. Пусть мёртвое останется среди мёртвых. Я жива и иду дальше.

При рождении мы разделяемся на тело и дух. Однажды, когда я спал в колыбели, ветер открыл окно, подхватил лёгкую часть меня и умчал далеко-далеко. Моё тело осталось, оно росло, но я чувствовал внутри пустоту. Когда ноги окрепли для долгой ходьбы, я решил найти мой потерянный дух.

— Знаешь, почему весь мир знает Пизанскую башню?

— Потому что она кривая.

— Именно. Если бы стояла прямо, была бы одной из миллиона башен. Но ей повезло: что-то пошло «не как надо».

Мне пришлось состариться, чтобы снова глядеть на мир как ребёнок, для которого нет ни богатых, ни бедных и всё — чудо. С тех пор я не борюсь с жизнью, я плыву по жизни. Я большая рыба по пути к морю.

— ... небо стало… нет, не чёрным. Что темнее чёрного?

— Женская ярость.

В наших краях люди поклоняются Богу гостеприимства. Мы верим: кто даёт не отмеряя, тому дадут не отмеряя.

Благодаря ей я понял, почему море солёное — от плача женщин.