Благодаря ей я понял, почему море солёное — от плача женщин.
Каждой женщине нужно соткать такой ковёр. Он называется «Ковёр проб и ошибок». Как я тебе говорила, чем больше ошибок и кривых узлов, тем лучше.
Благодаря ей я понял, почему море солёное — от плача женщин.
Каждой женщине нужно соткать такой ковёр. Он называется «Ковёр проб и ошибок». Как я тебе говорила, чем больше ошибок и кривых узлов, тем лучше.
— И сказал господь: не вечно Духу Моему быть пренебрегаемым человеком, потому что они плоть, пусть будут дни их сто двадцать лет.
Подняла на меня глаза.
— Твой Создатель дал тебе сто двадцать лет, а ты в тридцать считаешь себя старухой. Серьёзно?
У женщин природа такая: сидеть на месте. Для того им даны широкие бёдра и любовь к делам спокойным, домашним.
Когда ковёр был готов, я закутала Динару в шерстяные платки и повела в горы. Там, поближе к Богу, стоит пупочный камень. Тысячелетиями женщины прикладывались к нему животом и просили подарить им потомство. Кто беременел — делал на камне насечку. Чем больше засечек на камне, тем он сильнее. Я постелила Динаре ковёр на камне с миллионом засечек, приказала ей лечь на него животом и молиться. Та молилась так долго, что алыча успела зацвести и осыпаться цветом. Молилась так усердно, что не слышала ни крика сов, ни воя шакалов. Наконец я сказала Динаре: «Хватит, дочка. Скажи своим, что через три года они будут нянчить твоего сына». В тот миг Динара так засияла, что луна оказалась на небе лишней. Такой, словно начищенный песком тазик, она вернулась к Баграту и мужу.
Когда у женщины вырастает грудь, пора от материнской груди отделиться. Наира, чуть что, пряталась под родительское одеяло. Там тепло и спокойно, опасность одна — остаться ребёнком. Семья, которую заводит женщина-ребёнок, оказывается обречённой.
Вы, женщины равнины, свободны и ловушки себе выбираете сами. Только ловушки для нас, горных, и для вас, с земли плоской, одни и те же.
Выбирай того, с кем питается твоё сердце, а не того, кто питается от твоего сердца. Кто не думает о твоей радости, о твоих желаниях, о твоём счастье, тот тебя не достоин.