Аль Квотион

Оторвем луны прозрачной лучик — шить и штопать общую кровать.

Но и боль всегда чему-то учит. Расстаемся? Встретимся опять.

Пиши себя. Вбивай построчно всю жизнь гвоздями в доски слов.

А накричишься до печали всем простакам, всем дуракам, возьми-ка штопор, выпьем чая и разбежимся по рукам.

Ты когда-нибудь устанешь смотреть все время лишь в себя.

Но если говоришь, то говори без грубого и шаткого обмана: нас только двое посреди огромного, как небо, океана.

Пустынность сердца — это только миг познания, что солнце — безупречно, что скоро этот чудный синий мир опустится уже тебе на плечи.

Невмоготу так тонко чуять жизнь, что даже океан в своем наречии вдруг говорит: иные рубежи не больше неба, легшего на плечи.

Невмоготу так тонко чуять жизнь, что даже океан в своем наречии вдруг говорит: иные рубежи не больше неба, легшего на плечи.

Нам этой тишины — на все века, и я молчал, и ты со мной молчала, но простиралась божия рука как будто бы сквозь нас — багряно-алым.