— Куда теперь?
— Теперь они у меня попляшут.
— А потом?
— Кончится, как мы и думали.
— В руках палача?
— Да, и дай Бог, чтобы он не медлил.
Они забрали у неё единственное, чем она так дорожила — её единственная маленькая мечта, её собственный мир, они разрушили это и подвергли насилию всё хорошее, что осталось у неё оттуда. Она никогда не сможет простить их, она еще отомстит.
Знаешь, который час? Я тебе скажу: вечер. Восьмой час. Ты будешь жить до восхода солнца. Последнее, что ты услышишь, как за окном запоет дрозд. Дрозд поет красиво, но благодаря тебе моя жена никогда уже это не услышит.
Как при объявлении смертного приговора Светлогуб не мог понять всего значения того, что объявлялось ему, так и теперь он не мог обнять всего значения предстоящей минуты и с удивлением смотрел на палача, поспешно, ловко и озабоченно исполняющего свое ужасное дело. Лицо палача было самое обыкновенное лицо русского рабочего человека, не злое, но сосредоточенное, какое бывает у людей, старающихся как можно точнее исполнить нужное и сложное дело. Он подвинулся к виселице и, невольно окинув взглядом ряды солдат и пестрых зрителей, ещё раз подумал: «Зачем, зачем они делают это?» И ему стало жалко и их и себя, и слёзы выступили ему на глаза.
— И не жалко тебе меня? — сказал он, уловив взгляд бойких серых глаз палача.
Палач на минуту остановился. Лицо его вдруг сделалось злое.
— Ну вас! Разговаривать! — пробормотал он и быстро нагнулся к полу, где лежала его поддевка и какое-то полотно, и, ловким движением обеих рук сзади обняв Светлогуба, накинул ему на голову холстинный мешок и поспешно обдёрнул его до половины спины и груди.
Если бы только он мог понять и почувствовать всю полноту причиненного мне зла, я была бы отомщена. И простила бы всем сердцем.
Говорят, что у скорби пять стадий. Сначала идёт отрицание, потом приходит злость, уговоры, и наступает депрессия. Для большинства последняя стадия скорби — смирение, но для меня скорбь — это пожизненное заключение. Я никогда не смирюсь и никогда не прощу, даже когда убийца моего отца будет лежать у моих ног.
Я бы поменял местами, белое и чёрное, я бы торговал душами. Я бы разнес этот мир. Я нарушил бы любое правило, лишь бы её вернуть.
Злость согревает ночами, а уязвленная гордость может подвигнуть человека на отчаянные подвиги.
Все это угнетает меня. Не знаешь, кому доверять. Все время ждешь предательства, сговоров, скрытности, ненависти и злобы. Это становится частью меня. Я сама себя презираю. Я говорю себе, что хочу справедливости, хочу привлечь к ответу убийц Дэни, но на самом деле я ввязалась в это ради мести.
Я занялась этим, чтобы уничтожить врагов, но теперь мне кажется, что я на их стороне.
Cлайд с цитатой