Джон Апдайк. Террорист

Ахмад приобщался к американскому изобилию, лизнув его оборотную сторону. «Дьяволы» — вот чем были эти яркие пакеты, эти стойки с ныне модными легкими платьями и костюмами, эти полки со смертоносными рекламами, подбивающими массы покупать, потреблять, пока у мира еще есть ресурсы для потребления, для пожирания из кормушки до той минуты, когда смерть навеки захлопнет их алчные рты. Этому вовлечению в долги наступает предел со смертью, она была тем прилавком, на котором звенели сокращающиеся в цене доллары. Спеши, покупай сейчас, потому что в загробной жизни чистые и простые радости являются пустой басней.

0.00

Другие цитаты по теме

Трудно жить в этом мире, потому что дьяволы уж слишком усердно в нём работают, внося путаницу и всё перекручивая.

Нет конца дьявольским фокусам, когда человеческие существа считают, что могут состязаться с Богом и сами создавать себя.

Страх — усугубляющееся с каждым днём сознание, что твоему телу осталось на земле лишь готовиться к смерти, — захлопывает дверь в сон.

— Я хочу умереть! Мне незачем жить. Я не хочу больше жить! Но я боюсь другого мира... Может, он такой же жестокий, как и этот. Мне страшно...

— Не волнуйтесь! Загробный мир хороший. Это рай, там все хорошо, там нет бандитов.

— Откуда ты знаешь?!

Наложить на себя руки можно всего по двух причинам. Первая — стремление убежать от чего-то или к чему-то. В этом есть рациональное зерно: если человек мучается от невыносимой боли, отчаяния или духовных метаний и нет ни малейшей надежды на излечение, то, возможно, есть смысл избрать уход в небытие. Но не очень-то разумно убить себя в надежде на лучшую жизнь или на обогащение гаммы своих чувств опытом смерти. Испытать смерть нельзя. Я не уверена даже, что можно испытать процесс умирания. Испытать можно лишь приготовление к смерти, но даже это лишено смысла, ибо впоследствии такой опыт не пригодится. Если после смерти нас ждет какая-то иная жизнь, мы все скоро в этом убедимся. Если же нет, то нам уже не представится возможности пожаловаться, что нас надули. Люди, верящие в загробную жизнь, вполне в ладу с разумом. Лишь им не суждено испытать последнее разочарование.

О, тоска! Через тысячу лет

Мы не сможем измерить души:

Мы услышим полет всех планет,

Громовые раскаты в тиши...

А вдруг устроена в природе

совсем иная череда,

и не отсюда мы уходим,

а возвращаемся туда?

Если у вас плохое дыхание, то с вами никто не станет разговаривать. Если у тебя прыщи, то девчонки не будут спать с тобой. Это компания страха и потребление. Вот почему все на одной базе. Идея в том, чтобы напугать, тогда люди купят.

Я страшусь не смерти. Я страшусь того, что настанет после.

— Поэты пишут о смерти как о чём-то безмятежном. Интересно, так ли это на самом деле? Ведь смерть — это же конец всему.

— Но разве это конец? Может, это лишь переход, движение к чему-то иному.

— К небесам?

— Кто знает. Некоторые вещи нам не дано познать, по крайней мере до самой смерти.