Если б я тебя не любил, если б твоя красивая улыбочка, я клянусь, я б тебе врезал.
Если пропустишь вечеринку в понедельник, то не о чем будет говорить во вторник.
Если б я тебя не любил, если б твоя красивая улыбочка, я клянусь, я б тебе врезал.
— Я самый выдающийся отрок этого города!
— Ладно, в отделении разберутся, при чем тут окорок.
Если есть кому дать в репу, пристрелить, или еще что-нибудь, то скажи, я все сделаю, до конца жизни буду делать, а вот как мы с тобой будем солнце чинить?
В тот день, когда мне исполнилось семнадцать, я была наедине с тобой... Даже сейчас эта сцена стоит перед моими глазами. Темное летнее небо и огромные фейрверки... и твоя тупая рожа.
Давным-давно я вёл одну программу, приходит такой известный российский актер и я его спрашиваю: «Кого вы считаете выдающимися актерами двадцатого века?»
Он так сел и сказал: «Нас немного...»
— Ну, начнем.
— Ой, да ты как лист трясешься! Погремушка — потаскушка!
— Ну, давай уже драться что ли?
— Главный на ринге шутник — это я, ты что не вякнешь, все выйдет херня!
— Если шутки слабы, это видно всяко. В бою теперь сойдемся мы, однако?
— Все твои фразы — пустая бравада. Станет победа мне лучшей наградой.
— Скоро тебе будет доктора надо. Пусть поспешит и с тобой встанет рядом.
— Доктор придет и, окинув все взглядом, кости твои заберет тебе на дом.
— Лишний раз злить меня не надо. Кончится бой — и запросишь пощады.
— Ну ты... Это... Того...
— Ты знаешь, куда едешь, чувак?
— Думаю, в центр города.
— В центр?
— Мы едем в Гарлем, чувак.
— Просто держись на хвосте вон того ящика, и получишь ещё 20 долларов.
— Чувак, за 20 баксов я бы тебя отвёз в логово Ку-Клукс-Клана.
— Фу, Шрек, это ты поддал?! Слушай, ты хоть предупреждай перед тем, как подспустишь! У меня рот был открыт и все такое!
— Поверь на слово, осел, если бы это сделал я, ты бы уже умер!
Я не жалею о пережитой бедности. Если верить Хемингуэю, бедность — незаменимая школа для писателя. Бедность делает человека зорким. И так далее.
Любопытно, что Хемингуэй это понял, как только разбогател…