Франц Вертфоллен. Воспоминания очень странной рыбы

И ты знаешь, хоть здесь у меня нет ни глаз, ни ушей, я переловил всех тех безответственных вшей в моей немного приплюснутой голове, и вдруг четко так понял: не я сидел в клетке, а клетка была во мне, впрочем, как и та сага, и то очень славное шоу. Нет точек, где сходятся все пути, но я их всё же нашел.

Другие цитаты по теме

Даже если некто кажется вам туповатым, но безвредным (и особенно если это так) — спасайтесь, потому что перед вами черная дыра по пожиранию времени.

Настолько неважно, насколько ты умён, очарователен, привлекателен, обаятелен. Главное, чтобы у тебя был ты настоящий, который определяет себя не через прилагательные, но через действия.

Когда вы есть у себя, вы определяете себя не через прилагательные, но через действия. Не «я умен, прекрасен, успешен, добр», а «я знаю, что делаю, я беру ответственность за ситуации».

Красота — это не про сантиметры между вашими глазами и длину вашего носа. Это про тот вайб, который вы приносите в отношения.

Рабство – это быть неспособным принять какое-либо, даже самое маленькое решение.

Суть старости очень проста, дамы и господа. Суть старости — это больше не иметь сил жить. Когда у тебя больше нет азарта до жизни — вот это старость. Когда у тебя больше нет желания вставать утром. Когда у тебя больше нет интереса до собственной жизни, вовлечения в собственную жизнь, потому что она слишком никчемна, сера, а ты слишком импотент, чтобы ее менять, — вот это старость.

И там неважно, какими гормонами вас пичкать, какие таблеточки вам скармливать, какие переливания крови вам делать — ваше тело будет такое же, как ваше внутреннее состояние — дряхлое, морщинистое, обвисшее.

Учитывая, как люди относятся друг к другу, насколько они повернуты на себе, насколько они — сперматозоидики, запертые в презервативе своего сознания, я вам говорю: если бы людей друг для друга заменили роботы автоответчики — ох, они бы нескоро это заметили.

Люблю преданность сфинксов. По скандинавским легендам, по китайским, забавно, тоже – хульдры и лисы влюбляются только раз. И только в богов, но это такая любовь. No pressure in the world could break it, not even God himself. И они делают – не болтают, не чахнут, не страдают, но делают. И сфинксы бесстрашны, даже умирая от страха, они будут нырять за вами, умирая даже, они наслаждаются.

Все существующие страны в той или иной степени больны, потому что люди в этих странах в той или иной степени больны.

Ты хочешь здоровую страну, тебе надо думать не над политическими механизмами управления. Тебе надо думать, как сделать здоровыми людей.

Вот с этого все начинается.

У тебя не может быть здоровой страны с больными людьми.

Музыка укачивала.

Уводила вне кабинетика, куда-то под совсем чужое небо, чужие горячие звезды, может быть, пальмы.

Под свет софитов, к берегу Тихого океана, где белоснежный песок и ледяные коктейли.

И дамы в платьях настолько легких, что те плывут за ними по воздуху, повторяют любое движение.

Он подпевал певцу.

Он знал каждое слово,

каждую нотку этого чужого легкомысленного ослепительного мира –

знал, как хозяин.

Он великолепно вёл. Твердо и плавно.

Мягко и уверенно.

Словно я заранее знала все движения,

словно всё именно так и задумывалось с сотворения мира...