Я не забыл ни единого удара сердца.
— Я послал за своим врачом, он будет через час.
— Через час он умрёт. Он потерял полпинты крови за две минуты.
— Как неприлично истекать кровью на чужом полу… в это время года… Что скажет леди Кэтрин?
Я не забыл ни единого удара сердца.
— Я послал за своим врачом, он будет через час.
— Через час он умрёт. Он потерял полпинты крови за две минуты.
— Как неприлично истекать кровью на чужом полу… в это время года… Что скажет леди Кэтрин?
— Дарси! Дарси! На твою репутацию легло ужасное пятно. Мисс Прайс отказывает мне в танце, потому что ее уже пригласил ты. Это правда?
— Да.
— Да?! Что это за новое безумие, сэр? Вы в жизни не двинули копытом ради танца!
— До сего вечера я не имел чести быть знакомым с мисс Прайс.
— Это знаменательное событие, мисс Прайс! Совершенно небывалое! Дарси считает все виды резкого передвижения признаками дурного тона – охоту, теннис, быстрый подъем со стула!
— Так, вы идите туда, а я сюда. Если кого найдете – крикните.
— А что крикнуть мне, мисс Прайс? Я нашел очень интересный предмет.
— Какой?
— Вас. Вы далеко не простая.
Какой стремительностью обладает женское воображение! Оно перескакивает от простого одобрения к любви и от любви к браку в одну минуту.
— Все юные леди чудесно воспитаны. Они поют, танцуют, рисуют. Разговаривают по-французски, по-немецки. Расписывают ширмы, прям всё умеют.
— Как по мне, так тут не найдешь и шести чудесно воспитанных леди.
— Бесспорно. нельзя считать чудесно воспитанной леди, если в её манере сдерживаться, ходить, в звуках её голоса, в её речи, в выражении лица нет изюминки.
— Ко всему этому она должна добавить нечто поважнее – развивая свой ум чтением.
— Теперь меня не удивляет, что вы не знаете шесть чудесно воспитанных леди, мистер Дарси. Я не могу поверить, что вы знаете хотя-бы одну.
— Нет ничего более обманчивого, — сказал Дарси, — чем показная скромность. Под ней часто скрывается равнодушие к посторонним мнениям, а иногда и замаскированная похвальба.
— Любопытно, а кто первым обнаружил, что поэзия убивает любовь?
— Я думал, поэзия любовь питает.
— Прочную, страстную любовь, вероятно. Но легкой привязанности хватит одного плохого сонета для того, чтобы умереть.
— А что, по-вашему, может ее укрепить?
— Танцы. Даже пусть оба партнера почти невыносимы.
— Вы, кажется, некоторое время считали её симпатичной.
— Да, но это было лишь при первой встрече. Уже много месяцев я считаю её чуть ли не самой красивой женщиной среди тех, кого я знаю.
Я не умею прощать людям глупость и обиды, высказанные в мой адрес; потерявший мое уважение, уже не приобретет его...