Придёт языческая осень,
Придёт.
Всё сморщит пагубным вопросом,
Всех изогнёт.
Придёт языческая осень,
Придёт.
Всё сморщит пагубным вопросом,
Всех изогнёт.
Заголосили рощи,
Зарделись парки.
Листвы усохли мощи -
Земле подарки.
Осины цвет отчаян,
Кровит суглинок.
В шуршащие печали
Шагнул ботинок.
Стоят тяжёлые сады
В последних яблоках и грушах,
Опали праздничные рюши -
Листва на зеркале воды.
Немного яблочных румян -
И ощутить в безгласной ветке
Рукопожатье ноября,
И говорить вдвоём о ветре,
О неприкаянности душ,
О невозможности избытка.
И слышать — где-то связка груш
Тревожно бьётся о калитку.
Дождь начнется точно в понедельник,
Как и обещал угрюмый диктор.
Мы узнаем осень за неделю,
В лужах разобрав ее вердикты.
Ты промочишь в них свои ботинки,
Ты подхватишь легкую простуду,
Победивший в этом поединке,
Кашель набирает амплитуду.
Ты глядишься в желтые витрины,
Ты считаешь мелочь по карманам,
Через дребезжание машины
Слыша тихий шепот океана.
Со щеки рукой стираешь капли,
С запахом духов и никотина,
Чувствуя, как дни твои озябли,
Пропитались этим горьким дымом.
Но, читая боль и веру в лицах,
На плече уставшего поэта
Молча ждет растрепанная птица
Синего пронзительного цвета.
Угощают рябины прохожих
Красной ягодой, жёлтым листом.
И октябрьским утром погожим
Осень дышит за каждым кустом.
Я слышу голос твой, сестра,
Как начинается на «стра» -
Страданье, страх, стравленье стран, -
Так раны край кроваво-рван.
Янтарны волосы твои,
В зрачках — тяжёлые бои,
И отсвет синих новостей,
И лязг эсэсовских костей.
Я всё узнаю, всё пойму,
Тебя по скайпу обниму.
Пусть всё, что началось на «стра», -
Скорей закончится, сестра.
Трещат пересохшие стручья,
каштан осыпает плоды,
дрожит шелковинка паучья
над лужей стоячей воды,
и в поле, пустом и просторном,
в приливе осенней тоски
взрываются облачком черным
набухшие дождевики.
Осенние рыжие листья в ритме вальса лениво кружась, исполняют прощальный свой танец надежды — чтобы весною вновь возродиться.