Полночь осенняя. Дождь безнадежно осенний.
Запах предзимья. Решетка ветвей заоконных.
Тот, кто стоит в это время вверху надо всеми,
Правит цифирь в бесконечных всемирных законах.
Полночь осенняя. Дождь безнадежно осенний.
Запах предзимья. Решетка ветвей заоконных.
Тот, кто стоит в это время вверху надо всеми,
Правит цифирь в бесконечных всемирных законах.
Утром встаешь — морок и тьма
криво висят в окне.
Это не мир сходит с ума -
ум изменяет мне:
мозг не включается, мысли сбоят,
жизнь цедит в ухо утренний яд
и достает вполне.
... А в памяти — даты и годы,
Событий осенняя рябь...
Задумалась даже природа,
Встречая ненастный октябрь.
Осень вновь разбросала листвой
По тропинкам свои акварели.
И кистями продрогших рябиновых слез
Догорают костры сентября,..
Душу вновь заполняют собой заунывного ветра свирели.
К небу рвутся нагие ладони берез,
Но у каждого осень своя...
Пусто в доме моем на втором этаже.
Ставлю чайник на газ раз пятнадцать уже...
Ведь в моей, без тебя опустевшей душе,
Вновь наступила осень...
Я все реже твержу, что к тебе не вернусь.
По квартире брожу, за уборку берусь.
Чай вскипел и остыл раз пятнадцать уже —
Жду тебя на втором этаже...
Я люблю осень. Напряжение, рык золотого льва на задворках года, потрясающего гривой листвы. Опасное время — буйная ярость и обманчивое затишье; фейерверк в карманах и каштаны в кулаке.
Уж небо осенью дышало,
Уж реже солнышко блистало,
Короче становился день,
Лесов таинственная сень
С печальным шумом обнажалась,
Ложился на поля туман,
Гусей крикливых караван
Тянулся к югу: приближалась
Довольно скучная пора;
Стоял ноябрь уж у двора.
Да что мне грусть... Да что печаль, когда такая осень.
Ложатся листья под ногами, укутанные золотом да шелками.
Морозец легкими руками рисует в лужах сказочные узоры.
И я, бежав по этим лужам, ловил непонимание и чудные взоры.
Что в Петербурге? Как всегда:
Вверху — вода, внизу — вода,
И между этих вод,
Пересыпая дни в года,
Проходит пешеход.