Дмитрий Коломенский

А тут еще правительство с азартом

палит по нам, играя и резвясь,

из всех своих заржавленных орудий -

конечно, попадает в молоко!

А молоко, конечно, дорожает.

Январский день. Морозцы голубы.

Углы судьбы метельны и не резки.

Идет старик, дробя процесс ходьбы

На шаткие неровные отрзки.

Кончилось тепло. Сидит на ветке

Зябкий лит. В белесой полутьме

Анемичный, изначально ветхий,

Новый день подмигивает мне.

На лицо ложится отсвет ржавый.

Дождь стоит и вширь и вглубину.

День темнеет. Я ему, пожалуй,

Улыбнусь и тоже подмигну.

Я там гулял и с той, и с той, и с той -

Был сад, как деревенский суп, густой.

Когда гулял с одной, то помнил ту -

И зелень заполняла темноту

Подгнивших дней октябрьских. Помнил эту.

Гуляя с той.

День распадается на атомы,

Ночь монолитна и нема.

И если б вдруг пошли куда-то мы.

Нас раздавила б эта тьма.

Но первый луч змеится, длится

Тьму разнимает на куски.

Соседи утренними лицами

Пугают гарпий городских,

И те вздымаются над крышами -

Клекочущий обидой гриб.

И если б вдруг зачем-то вышли мы,

То очевидно не дошли б.

Скрипят стальные насекомые,

Погоде стылой вопреки.

Роятся мотыльки, влекомые

Зияньем угольной реки.

Над нею, трачены веками, но

Неколебимы, как беда,

Расселись львы — поскольку каменны

И не издохнут никогда.

Хочешь постигнуть сущее? Посети

Устье — последнюю веху речного пути,

Встань на краю, оглянись на морскую ширь

И возвращайся скорее — надо спешить.

От вспыхнувшего вдруг тернового куста

До черного креста на дудке крысолова

Наследственный недуг тиранов — немота,

Смердящие уста, обглоданное слово.

И вся его родня, и все его друзья -

Фальшивые князья, тузы бубонной масти -

Бубнят и воют то, что вымолвить нельзя.

И в этом — божья месть всей их унылой власти.

От каждой их строки — огнем горит щека,

От каждой фразы — жжет неизлечимо рана.

Но в том и состоит значенье языка,

Чтоб видеть дурака и различать тирана.

Манка, сахар, молоко...

Зимовать у нас легко -

Дни листать, пережидать,

Осязая в круговерти

То ли острый запах смерти,

То ли двери в благодать.

А мы суетимся, судьбу свою правим,

И кто там за левым плечом, кто за правым -

Не знаем, истративши дни

В прибое трудов, на ветру разговоров.

Все думаешь: будет граница,

Шлагбаум, таможенный пункт,

Черта, пред которой блазнится,

Замрешь хоть на пару секунд.

Осмыслишь, прочувствуешь, глянешь

Назад, на былое житье -

И не переступишь, но прянешь,

Как в воду, в иное свое.

А вышло — ни метки, ни вехи,

Ни мига подбить результат,

С небес в золотые прорехи

За курсом твоим не следят.