— Половина Лондона судачит о том, что я трахаюсь с гангстером, смеются и делают ставки, когда ты украдешь мое серебро. Думаешь, твое окружение жестокое? Посмотри на мое.
— Поэтому ты хочешь продолжить, не можешь отступиться теперь.
— Половина Лондона судачит о том, что я трахаюсь с гангстером, смеются и делают ставки, когда ты украдешь мое серебро. Думаешь, твое окружение жестокое? Посмотри на мое.
— Поэтому ты хочешь продолжить, не можешь отступиться теперь.
— Ты бизнесмен, Томми, и хороший. Если бы ты мог...
— Если бы я мог что? Если бы я мог измениться? Ну давай, скажи, если бы я поступал хорошо... «Хорошо» — это выгнать тысячу человек, что мне и приходится делать, как хорошему бизнесмену, легко и просто, а люди голодают. А «плохо» — это выигрыши на скачках, оружие и чертово самоуважение. Что вы за люди такие...
— Вот твоя карета. Ты еще успеешь на поезд в 19:15.
— У них же забастовка?
— Кто тебе сказал?
— Боже мой...
— Я знаю, я же плохой... Просто я хотел, чтобы ты осталась. Обычно, я добиваюсь своего, а проигрывая, — становлюсь еще хуже.
— А сколько будет стоить ваш костюм?
— Я не плачу за костюмы. Либо они за счет заведения, либо заведение сгорает.
— У вас есть моторное масло? Прежде, чем я уеду, мне нужно залить масло.
— Думаю, у мужа в гараже где-то оставалось, я пошлю кого-нибудь.
— Сегодня или завтра?
— Мы живем на отшибе, так далеко отовсюду, было бы нормальным остаться на ночь. Когда еще не было машин, гости всегда оставались ночевать.
— Но у меня есть машина.
— Да...
— А у вас даже есть моторное масло.
— Я знаю, что ты не в себе. Я ходила к врачу по твоему поводу. Не бойся, парни не знают, что ты болен.
— Я не болен, Полли.
— Это происходит, когда ты отдыхаешь. Вероятно, нервы, война, а может алкоголь. Его зовут «зеленым змеем». Черт, а может дело в нас? В нас, Шелби. В нашей цыганской крови. Мы живем где-то между жизнью и смертью. Ждем перехода, и в конце концов, мы привыкаем. Мы пожимаем руку дьяволу и проходим мимо.
— Согласным ирландцам и королю нужна смерть одного человека. Почему он?
— А ты спрашивал почему во Франции?
— Да.
— Так надо.
— А почему я?
— Так надо.
Знаешь, который час? Я тебе скажу: вечер. Восьмой час. Ты будешь жить до восхода солнца. Последнее, что ты услышишь, как за окном запоет дрозд. Дрозд поет красиво, но благодаря тебе моя жена никогда уже это не услышит.