Таинственная река (Mystic River)

— Я сказала девочкам, что у тебя большое доброе сердце. Я им говорила про твою любовь к Кэти... Ведь она твоя дочь! И твоя любовь к ней была такой огромной, что порой казалось, что еще совсем чуть-чуть — и твое сердце не выдержит...

— Перестань...

— Я им объяснила, что их папа любит не меньше... что у него четыре сердца, и все они любят. И тем, кого они любят, не нужно ни о чем беспокоиться... что ради тех, кого папа так сильно любит, он пойдет на все... и что это справедливо. И что он всегда будет прав! Потому что он делает, как велит ему сердце

— Ты говорила им это вчера... Ты все знала...

— Об этом я и говорила девочкам... Их отец — король. А король знает, что он должен делать и делает, хоть бывает нелегко. И их папа готов на все ради тех, кого он любит.

0.00

Другие цитаты по теме

Папам полагается строгость. И неважно, кто они, зеленщики, учителя, повара или коменданты.

Короли возносятся и падают, — подумал Дунк, — А коровы и народ продолжают заниматься своими делами.

— Там было всего одно свободное место, и я отдал его богатому парню, потому что он дает деньги, которые мы потратим на открытие акушерского отделения.

— Больше всего меня пугает то, что что ты можешь смотреть на парня, которому только что подписал смертный приговор, и даже не переживаешь.

— А я здесь не для того, чтобы переживать.

Оказывая кому-либо милость, король приобретает одного друга и сто недругов, не считая того, что и друг оказывается потом неблагодарным.

Мой дедушка очень любил рассказывать о том, что почти всегда за спиной любого императора стоит серый кардинал, человек, в чьих руках сосредоточена реальная власть. И пока император играет в войну, развлекается на балах, волочится за каждой юбкой, тот правит и принимает решения о судьбе империи.

– Пап, никто никому ничего не должен.

– Правильно. Каждый себя от долга перед другими освободил. Каждый сам определяет для себя свой долг, его природу и меру.

– Ну и отлично. Теперь свобода, папа. Нет больше рабства долга.

– Да не рабство это было, а нити общности. Только носить их было так же тяжело, как зимнюю одежду летом. Освободив себя от долга перед другими, человек оказался без поддержки других членов социума. Он оказался никому не нужен. Вот она, истинная природа принципа «никто никому ничего не должен» – власть одиночества. Никто… никому… не-ин-те-ре-сен! Не ну-жен!

Мой отец был булочник, и на культуру ему было насрать. Бывало, играю я на пианино, а он входит, стряхивает мучную пыль со своих волосатых рук и говорит: «Что это за херню ты играешь?» Я говорю: «Бетховена». А отец: «Неудивительно, что он оглох. Ради бога, выйди и займись чем-нибудь». Теперь мне во многом понятен его цинизм.

Врачебный долг — вот что прежде всего определяет отношение к больным.

Нелепое чувство – но я в самом деле уверен: да, должен. Нелепое – потому что этот мой долг – еще одно преступление. Нелепое – потому что белое не может быть одновременно черным, долг и преступление – не могут совпадать. Или нет в жизни ни черного, ни белого, и цвет зависит только от основной логической посылки.