А, где ж этот ясный огонь, почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
А, где ж этот ясный огонь, почему не горит?
Сто лет подпираю я небо ночное плечом...
— Отчего большинство убийств совершаются в три часа утра... Почему большинство пожаров вспыхивают в это время... Потому что ночь верное время. Лучшее время для смерти. Да, дети мои, смерть орудует в темноте, вот почему Нью-Йорк лихорадит, в нем так много темных аллей, станций метро, и что самое главное – жертв.
— Ближе к делу. Правду!
— Правду? Что ж, слушайте. Убийца выходит перед рассветом, его тени тают во тьме, он голоден. Он хочет насытиться новой жертвой. Еда убийцы состоит из четырех блюд. Охота. Страх. Убийство. А на десерт – пламя. Можно ли обойтись без огня... Бывает ли смерть без спецэффектов..
Лице свое скрывает день;
Поля покрыла мрачна ночь;
Взошла на горы черна тень;
Лучи от нас склонились прочь;
Открылась бездна звезд полна;
Звездам числа нет, бездне дна.
Рождается месяц — изогнутый коготь
Первого в мире дракона.
Ночь ненасытна. Небо бездонно.
... на розовато-млеющем небе, где блестел, как прозрачный обрезок ногтя, юный месяц, и рядом с ним, у нижнего рога, дрожала светлая капля — первая звезда.
И снова он едет один, без дороги, во тьму,
Куда же ты едешь, ведь ночь подступила к глазам?
«Ты что потерял, моя радость?» — кричу я ему,
А он отвечает: — «Ах, если б я знал это сам...»
Ночное небо тускло серебрится,
на всём его чрезмерности печать.
Мы — далеко, мы с ним не можем слиться, -
и слишком близко, чтоб о нем не знать.
Звезда упала!.. К ней спешил твой взгляд, -
загадывай, прося в мгновенья эти!..
Чему бывать, чему не быть на свете?
И кто виновен? Кто не виноват?..
И тогда внутри, как звезда на бархате небес, загорится хрустальный сияющий огонек, который сможет разогнать любой мрак… Просто надо помнить, что облака могут закрыть звезды, но потушить их они не в силах.
Душа моя затосковала ночью.
А я любил изорванную в клочья,
Исхлёстанную ветром темноту
И звёзды, брезжущие на лету
Над мокрыми сентябрьскими садами,
Как бабочки с незрячими глазами,
И на цыганской масленой реке
Шатучий мост, и женщину в платке,
Спадавшем с плеч над медленной водою,
И эти руки, как перед бедою.