Все дело в отношении к ситуации. Я обожаю дни, когда хлестает дождь: он будто желает изранить мою бледную тонкую кожу.
Однако все тщетно. Его удары воспринимаются мной как ласки.
Сонмы нежных нимф южный ветер примчал на крыльях.
Редкие капли окропили бронзу изваяний, камни фонтанов,
окропили золото волос и ласточкины крылья,
окропили песок, окропили озеро со всей его рыбой,
окропили безмолвные храмы, термы, театры.
Нежные нимфы
по языку моему растекаются влагой...
Огнеяра тянуло прикоснуться губами к ее нежной теплой щеке, и его влечение к ней было совсем не тем чувством, которое в нем раньше вызывали другие девушки. Она казалась ему не просто девушкой, а светлым лучом, указавшим ему дорогу в теплый и добрый человеческий мир. Тот мир, который двадцать лет заключался для него в одной только матери, княгине Добровзоре. А Милава видела в нем человека, и зверь в нем замолчал, забился куда-то вглубь, испуганный лаской в ее взоре, как вся нечисть прячется от взора Светлого Хорса.
Тебе сказала я раз сто, а может, двести,
что время уходить: льёт дождь, уже темно.
Стоять вот так, лицом к лицу, на том же месте, -
действительно смешно, неслыханно смешно.
Где видано, чтоб так глядеть в глаза друг другу,
как будто под дождём фильм крутится немой?
Где слыхано, чтоб так в руке держали руку?
Ведь завтра мы опять увидимся с тобой.
Есть в дожде откровенье — потаённая нежность
и старинная сладость примеренной дремоты,
пробуждается с ним безыскусная песня,
и трепещет душа усыплённой природы.
Огнеяра тянуло прикоснуться губами к ее нежной теплой щеке, и его влечение к ней было совсем не тем чувством, которое в нем раньше вызывали другие девушки. Она казалась ему не просто девушкой, а светлым лучом, указавшим ему дорогу в теплый и добрый человеческий мир. Тот мир, который двадцать лет заключался для него в одной только матери, княгине Добровзоре. А Милава видела в нем человека, и зверь в нем замолчал, забился куда-то вглубь, испуганный лаской в ее взоре, как вся нечисть прячется от взора Светлого Хорса.
В лазурном небе летит маленькая птичка. Море отражает эту лазурь. Но сама лазурь исходит от моря в небо. Небо плачет на море синими слезами. Среди этих синих слез есть маленькие птички.
Под осенним дождем
зеленую хвою роняют
сосны на берегу,
обступив укромную бухту,
в белых плотных клубах тумана...
Дан любил чернявеньких.
И рыжих тоже.
И светленьких – очень сильно.
Дан любил всех женщин, особенно тех, чьи бедра напоминали ему о всеобщем мужском счастье. Тех, чьи ямочки на спине становились чуть глубже, если слегка надавить на ягодицы, и сводили с ума. Тех, чья нежная кожа казалась легкой простыней из прохладного мирассийского шелка. И когда его огрубевшие пальцы осторожно касались её, немножко царапая – Дан знал наверняка – женщины тоже сходили с ума.
А за окном мерзость, гадость, сырость, Бог репетирует следующий потоп, мокрые люди гавкают друг на друга и занимаются всякой ерундой.
Долгий дождь прильнул к холодным стеклам,
Будто не бывало теплых дней.
Улица озябшая промокла,
В лужах отражение огней.
Cлайд с цитатой