Ирэн Огински

Другие цитаты по теме

Тебе сказала я раз сто, а может, двести,

что время уходить: льёт дождь, уже темно.

Стоять вот так, лицом к лицу, на том же месте, -

действительно смешно, неслыханно смешно.

Где видано, чтоб так глядеть в глаза друг другу,

как будто под дождём фильм крутится немой?

Где слыхано, чтоб так в руке держали руку?

Ведь завтра мы опять увидимся с тобой.

Огнеяра тянуло прикоснуться губами к ее нежной теплой щеке, и его влечение к ней было совсем не тем чувством, которое в нем раньше вызывали другие девушки. Она казалась ему не просто девушкой, а светлым лучом, указавшим ему дорогу в теплый и добрый человеческий мир. Тот мир, который двадцать лет заключался для него в одной только матери, княгине Добровзоре. А Милава видела в нем человека, и зверь в нем замолчал, забился куда-то вглубь, испуганный лаской в ее взоре, как вся нечисть прячется от взора Светлого Хорса.

Сквозь стеклянную дверь

любуюсь унылой картиной -

под весенним дождём,

вся усыпанная цветами,

одинокая мокнет вишня.

Есть в дожде откровенье — потаённая нежность

и старинная сладость примеренной дремоты,

пробуждается с ним безыскусная песня,

и трепещет душа усыплённой природы.

В лазурном небе летит маленькая птичка. Море отражает эту лазурь. Но сама лазурь исходит от моря в небо. Небо плачет на море синими слезами. Среди этих синих слез есть маленькие птички.

Огнеяра тянуло прикоснуться губами к ее нежной теплой щеке, и его влечение к ней было совсем не тем чувством, которое в нем раньше вызывали другие девушки. Она казалась ему не просто девушкой, а светлым лучом, указавшим ему дорогу в теплый и добрый человеческий мир. Тот мир, который двадцать лет заключался для него в одной только матери, княгине Добровзоре. А Милава видела в нем человека, и зверь в нем замолчал, забился куда-то вглубь, испуганный лаской в ее взоре, как вся нечисть прячется от взора Светлого Хорса.

Дан любил чернявеньких.

И рыжих тоже.

И светленьких – очень сильно.

Дан любил всех женщин, особенно тех, чьи бедра напоминали ему о всеобщем мужском счастье. Тех, чьи ямочки на спине становились чуть глубже, если слегка надавить на ягодицы, и сводили с ума. Тех, чья нежная кожа казалась легкой простыней из прохладного мирассийского шелка. И когда его огрубевшие пальцы осторожно касались её, немножко царапая – Дан знал наверняка – женщины тоже сходили с ума.

А за окном мерзость, гадость, сырость, Бог репетирует следующий потоп, мокрые люди гавкают друг на друга и занимаются всякой ерундой.

Под осенним дождем

зеленую хвою роняют

сосны на берегу,

обступив укромную бухту,

в белых плотных клубах тумана...

Дождь я вообще люблю больше всего. И весенний, и летний, и осенний. Любой и всегда.