Элли на маковом поле — Ты знаешь

Ты знаешь,

Мне так тебя здесь не хватает.

Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу,

Прохожих, машины сигналят, но не замечаю.

Держусь и опять спотыкаюсь.

Уж лучше домой, на трамвае,

На наших с тобою любимых местах.

Ты знаешь,

Погоду здесь не угадаешь,

От этого все как-то мельком -

Прогулки и мысли, стихи на коленках.

Прости, но я очень скучаю.

Все носится перед глазами.

Я должен, я буду, я знаю.

Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.

0.00

Другие цитаты по теме

И всё в этом мире так странно.

С каждым днем тебе всё холодней;

Ушедший взглядом в себя,

Ты прячешься от людей,

А память твоя — на сердце якорь.

Но только не вздумай плакать...

Над этим миром, мрачен и высок,

Поднялся лес. Средь ледяных дорог

Лишь он царит. Забились звери в норы,

А я-не в счет. Я слишком одинок.

От одиночества и пустоты

Спасенья нет. И мертвые кусты

Стоят над мертвой белизною снега.

Вокруг — поля. Безмолвны и пусты.

Мне не страшны ни звезд холодный свет,

Ни пустота безжизненных планет.

Во мне самом такие есть пустыни,

Что ничего страшнее в мире нет.

Мне кажется, люди не должны оставаться одни, потому что если вы находите кого-нибудь, кто для вас действительно дорог, важно уметь прощать мелкие обиды, даже если ты не готов идти до конца. Потому что самое ужасное — это быть одиноким, когда вокруг так много людей.

Мои личные дела оставались все так же плохи и беспросветны, что и раньше.

Можно сказать, они были такими с дня рождения. С одной лишь разницей — теперь я мог время от времени выпивать, хотя и не столько, сколько хотелось бы.

Выпивка помогала мне хотя бы на время избавиться от чувства вечной растерянности и абсолютной ненужности.

Все, к чему бы я ни прикасался, казалось мне пошлым и пустым.

Вся моя жизнь укладывалась в те разрозненные отрезки времени, которые удавалось провести в общественных местах. Мне казалось, что я брожу по вокзалу, а моего поезда все нет и нет. И словно один из тех призраков, которые поздней ночью спрашивают у пассажиров, когда отправляется «Полуночный экспресс», потерпевший крушение лет двадцать назад, я переходил из одного зала ожидания в другой, пока не наступал тот жуткий миг, когда закрывалась последняя дверь. Я покидал уютный мир чужих людей и подслушанных за день разговоров и оказывался на улице, где неизменный холод пронизывал меня до костей. Я сразу забывал, что такое свет, что такое тепло. Никогда, никогда больше не смогу я согреться.

Девушка более одинока, чем юноша. Никого не интересует, что она делает. От неё ничего не ждут. Люди не слушают, что она говорит — разве если она очень красива...

Никто не учится моему языку,

Мне не пристало принимать каждый их лозунг,

Слушать, у кого какой нарыв наболел.

Мне не пристало сапоги с налипшим навозом

Видеть прямо на моем кофейном столе.

До чего порой звереет скука,

До чего бывает ночь тоскливой,

Но бросает меня в дрожь от стука,

Перехватывает дух брезгливость.

Замолчат, когда я начисто слягу,

Всех моих сигнализаций сирены,

И вы увидите внутри саркофага

Расцарапанные пальцами стены.

С пылающим лицом стоял он в темном углу, страдая из-за вас, белокурые, жизнелюбивые счастливцы, и потом, одинокий, ушел к себе. Кому-нибудь следовало бы теперь прийти! Ингеборг следовало бы прийти, заметить, что он ушел, тайком прокрасться за ним и, положив руку ему на плечо, сказать: «Пойдем к нам! Развеселись! Я люблю тебя!..» Но она не пришла.

Тик-так…

Образовало время новый такт…

Случайная бемоль и два диеза…

На ночь возьму антракт,

Играя жизни пьесу…

Ворвется первой скрипкой день,

А вечером звучит виолончель,

Пока не оборвутся жизни струны!

Воспоминанье: скрип качель…

…сменило колесо фортуны.

Из детства раздается плачь,

И слезы скрипки — это канифоль!

Безжалостный смычок-палач

Уже исполнил в этой пьесе…

Свою роль…

И эта боль…

Она звучит мольбой!

Пока мурлычет старый патефон,

Я в мыслях все еще с тобой,

И жду звонка, в руке сжимая...

Телефон…