Мои слабости, мои страсти,
Что за влияние, что за напасти?
У жизни в пасти я как молекула,
Но на кой знать мне за эти все дела?
Мои слабости, мои страсти,
Что за влияние, что за напасти?
У жизни в пасти я как молекула,
Но на кой знать мне за эти все дела?
Может, вовсе и нет, ничего и не было,
Значит, не было: и боль и бед; — в золе бело!
Значит, не было и горя слез; и что тогда? -
Слезы в поле берез. Слезы в поле берез.
И вновь ко мне приходит осознание,
Что я всего лишь Божие создание!
Мое раскаяние в глазах Небес
И в покаянии, я в миг исчез.
Ты знаешь я не хочу тебя своим называть
И, точно знаю, ты меня тоже.
И я тебя не хочу ни у кого отбивать,
И ревность меня совсем не гложет.
Даже когда я одна, когда на небе скалит зубы луна
Мне так легко и спокойно, что где-то там далеко есть ты.
Ты знаешь,
Мне так надоели вокзалы...
Хотя в глубине понимаю,
Что лучше пусть будут вокзалы,
Чем город, в котором тебя слишком мало.
Я, кажется, вновь повторяюсь.
Темнеет; терплю, вспоминаю
О том, как мне было с тобою мечтать.
Ты знаешь,
Я все еще так удивляюсь
Тому, как все в жизни циклично...
И я почему-то пишу тебе письма,
Но все равно не отправляю.
И дождь мне опять намекает
О чем-то ненужном и личном.
Считаю минуты, пытаюсь уснуть.
— С повышением температуры молекулы ускоряются... А почему тогда мне в жару легче не бегается?
— Не, ну ты тёмный, а? Ты же не молекула.
А вечером ты выйдешь под дождь,
И ты, конечно, ко мне не придешь.
Но мне легко и спокойно,
Что где-то там далеко есть ты.
Существует множество, чего мы знаем и чего нет.
Что-то пропускаем, где-то ищем ответ.
Ты знаешь,
Мне так тебя здесь не хватает.
Я снова иду по проспекту, глотаю рекламу,
Прохожих, машины сигналят, но не замечаю.
Держусь и опять спотыкаюсь.
Уж лучше домой, на трамвае,
На наших с тобою любимых местах.
Ты знаешь,
Погоду здесь не угадаешь,
От этого все как-то мельком -
Прогулки и мысли, стихи на коленках.
Прости, но я очень скучаю.
Все носится перед глазами.
Я должен, я буду, я знаю.
Вернувшись домой, я пытаюсь уснуть.