Кто мыслит, пусть честно служит науке!
Наука — голова, а искусство — руки!
Кто мыслит, пусть честно служит науке!
Наука — голова, а искусство — руки!
Почему мы снова связаны
Страсти пламенным жгутом?
Иль не все слова досказаны
В черном, призрачном былом?
Почему мы снова вброшены
Вместе в тайну темноты?
Иль не все надежды скошены,
Словно осенью цветы?
Неколебимой истине
Не верю я давно,
И все моря, все пристани
Люблю, люблю равно.
Хочу, чтоб всюду плавала
Свободная ладья,
И Господа и Дьявола
Хочу прославить я.
Когда же в белом саване
Усну, пускай во сне
Все бездны и все гавани
Чредою снятся мне.
Серебро, огни и блестки, –
Целый мир из серебра!
В жемчугах горят березки,
Черно-голые вчера.
Это – область чьей-то грезы,
Это – призраки и сны!
Все предметы старой прозы
Волшебством озарены.
Экипажи, пешеходы,
На лазури белый дым.
Жизнь людей и жизнь природы
Полны новым и святым.
Воплощение мечтаний,
Жизни с грезою игра,
Этот мир очарований,
Этот мир из серебра!
Люблю одно: бродить без цели
По шумным улицам, один;
Люблю часы святых безделий,
Часы раздумий и картин.
Я с изумленьем, вечно новым,
Весной встречаю синеву,
И в вечер, пьян огнем багровым,
И ночью сумраком живу.
Смотрю в лицо идущих мимо,
В их тайны властно увлечен,
То полон грустью нелюдимой,
То богомолен, то влюблен.
Под вольный грохот экипажей
Мечтать и думать я привык,
В теснине стен я весь на страже:
Да уловлю господень лик!
Белая роза дышала на тонком стебле.
Девушка вензель чертила на зимнем стекле.
Голуби реяли смутно сквозь призрачный снег.
Грёзы томили всё утро предчувствием нег.
Девушка долго и долго ждала у окна.
Где-то за морем тогда расцветала весна.
Вечер настал, и земное утешилось сном.
Девушка плакала ночью в тиши, — но о ком?
Белая роза увяла без слёз в эту ночь.
Голуби утром мелькнули — и кинулись прочь.
Я дорожил минутой каждой,
И каждый час мой — был порыв.
Всю жизнь я жил великой жаждой,
Её в пути не утолив.
Свежей и светлой прохладой
Веет в лицо мне февраль.
Новых желаний — не надо,
Прошлого счастья — не жаль.
Нежно-жемчужные дали
Чуть орумянил закат.
Как в саркофаге, печали
В сладком бесстрастии спят
Миг между светом и тенью!
День меж зимой и весной!
Весь подчиняюсь движенью
Песни, плывущей со мной.
Тех обманул я, тех обидел,
Тех погубил, — пусть вопиют!
Но я искал — и это видел
Тот, кто один мне — правый суд!