Для славы мы хотим свидетелей — для горя только тайны.
Горе вам, когда все будут хвалить вас.
Для славы мы хотим свидетелей — для горя только тайны.
Вы оба сильные и можете меня поддержать. Я тоже тверда и могу справиться. Но Демельза... Демельза не так... воспитана не в такой строгости, она не умеет так себя контролировать, она не была бы столь же сдержанной. Демельза не понимает эту сдержанность и всё, что за ней стоит... Я думаю, Демельза расплакалась бы, и это... это... и мы все зарыдали бы вместе с ней...
Известность не улыбается тебе. Что лестного, или забавного, или поучительного в том, что твое имя вырежут на могильном памятнике и потом время сотрет эту надпись вместе с позолотой? Да и, к счастью, вас слишком много, чтобы слабая человеческая память могла удержать ваши имена.
Горе побуждает к необычайным поступкам. Мы не несем ответа за свои поступки в такое время.
Никогда не знаешь, чем больше прославится актёр или актриса — новым фильмом или адюльтером. Когда я вижу, что кто-то спешит прославиться любым способом, очень расстраиваюсь.
Горе надлежит скрывать. Человек, который сначала пропел, что судьбы не избежать, продолжил песню со словами: должны сковать цепями наши самые сокровенные мысли. От опечаленного разума нет толку, сказал он, и надлежит скрывать печальные мысли.
Бедность легко узнают по заплатке.
Годы — по губ опустившейся складке.
Горе?
но здесь начинаются прятки —
Эта любимая взрослых игра.
— «Все, разумеется, в полном порядке».
У собеседника — с плеч гора.