— А где тебя ранили? В России? В Италии?
— Скорее в бедро.
— А где тебя ранили? В России? В Италии?
— Скорее в бедро.
Мы — не люди. Мы — военные. Добровольные рабы. Мы должны быть лишены амбиций и чувств. Нас кормят официозными речами и повседневными насмешками. «Одна извилина — и та от фуражки...»
Кадровый офицер — человек, которого мы кормим в мирное время, чтобы в военное время он нас послал на фронт.
— В следующий раз сделаем по-моему. Надо было дать ему в глаз, сразу запел бы по-другому!
— Так бы мы ничего не добились. К тому же, он не один такой. Будете бить всех в Лос-Анджелесе?
— Возможно. Мне не помешает хобби.
Генералы — поразительный случай задержки в развитии. Кто из нас в пять лет не мечтал быть генералом?
— Адвокаты! Адвокаты! Если мне захочется услышать крики, вопли, ругань и брань, я съезжу на вечер к родным в Скарсдейл, ясно?
— Да, Ваша честь! [хором]
— Мне немного стыдно за то, что я столько лет подавлял себя...
— О чем ты говоришь?
— Я говорю про маму.
— Так дело в твоей маме?
— Я должен, Сол. Я должен ей признаться.
— О Боже! Не надо! Ты ничего не должен этому ирландскому Волан-де-Морту!
— ... Знакомится в баре с жертвой или в ресторане, напаивает её до бессознательного состояния, а утром жертва себя обнаруживает совсем в другом конце города, на остановке или просто на земле... И без всего!
— Голыми, что ли?
— Умерь свою фантазию, Краснов, до необходимого предела!
Развод!
Прощай, вялый секс раз в год!
Развод!
Никаких больше трезвых суббот!
Ты называла меня: «Жалкий, никчемный урод!»
Теперь наслаждайся свободой, ведь скоро развод.
Он Алексей, но... Николаич
Он Николаич, но не Лев,
Он граф, но, честь и стыд презрев,
На псарне стал Подлай Подлаич.