Эта игра слишком простая. В любом случае, я больше привык играть в трёхмерные шахматы.
Ты можешь потерять много солдат, но все равно выиграть игру.
Эта игра слишком простая. В любом случае, я больше привык играть в трёхмерные шахматы.
Весь мир — это шахматная доска. Игрок, находящийся по ту сторону доски, скрыт от нас. Мы знаем, что он всегда играет честно, что он всегда справедлив и терпелив. Но мы также знаем, что он никогда не пропустит ошибку с нашей стороны, что он никогда не примет в качестве оправдания наше незнание правил.
Это ведь не какая-то игра, где я мог бы перезагрузиться и попробовать изменить выбор.
Приемы человека смелого и порядочного просты и всем известны, а выдумки негодяя таинственны и бесконечно разнообразны.
— Лоренцо Родригес, кличка Звей-ло. Тренировался у меня играть в баскетбол, пока не связался с бандой. Он был хорош, но пришлось его отстранить перед чемпионатом.
— Ты отстранил ребенка перед чемпионатом?
— Да, этот засранец назвал меня далдоном.
— Вы хоть выиграли?
— Нет, конечно. Он был нашим лучшим игроком. Продули с треском. Но зато я дал четко понять, что в слове «команда» нет буквы «я».
— Но далдон в ней точно был.
— Это место абсолютно неприступно.
— Мне никогда не нравилось слово «неприступно» — звучит как «непотопляемо».
— А что такого в слове «непотопляемо»?
— Ничего, как айсберг сказал «Титанику»!
— Что-что?
— Буль-буль-буль...