— Ты боишься темноты, братец.
— Боюсь. Как и все.
— Ты боишься темноты, братец.
— Боюсь. Как и все.
Странное чувство у загнанных. Раньше я смотрел на свет, а теперь вглядываюсь в темноту. Будто с каждым вздохом приближается что-то враждебное...
— Однажды ты написал мне... о четырех главных добродетелях. Мудрость, справедливость, стойкость и умеренность.
Я читал и понимал, что у меня нет ни одной из них. Но у меня есть другие добродетели, отец. Честолюбие. Которое есть добродетель, если побуждает нас становиться первыми. Находчивость. Храбрость. Возможно, не на поле боя, но... есть много форм храбрости. Преданность... моей семье... и тебе. Но моих добродетелей не было в твоем списке. Казалось, ты не хочешь, чтобы я был твоим сыном. Я искал помощи богов... желая сделать тебе приятное, чтобы ты мог гордиться мной. Одно доброе слово, одно теплое объятие... когда ты крепко прижал бы меня к своей груди, и в моей душе взошло бы солнце. Все, чего я желал... это быть достойным тебя, Цезарь.
— Твоя вина как сына... это мое поражение как отца. Иди ко мне.
— Отец. Я бы истребил весь мир... ради твоей любви!
— Да, придем сюда ночью, когда будет темно. Дети боятся темноты.
— Ты тоже боишься темноты, Марв!
Я боюсь... темноты. Иногда я просто н е м о г у оставаться один ночью. Мне нужно, чтобы рядом со мной было живое существо... что-то осязаемое. Темнота, кромешная темнота вокруг... Нет, нет! Я боюсь не ада! Ад — это детская игрушка. Меня страшит темнота в н у т р е н н я я... там нет ни плача, ни скрежета зубовного, а только тишина... мертвая тишина.
Girl
Rain falls down from the northern skies
Like poisoned knives
With no mercy
Girl
Close your eyes for the one last time
Sleepless nights
From here to eternity.
No Fear
Destination Darkness
No Fear.
Темнота, как водится, усугубляет тревогу. Так уж она, темнота, действует: оживляет страхи, которые в свете дня прячутся, но не исчезают.
— Ты боишься темноты?
— Да, очень боюсь. Да еще и ты здесь. Так страшно, будто умру!
— Вы когда-нибудь обнимали больного чумой, повелитель?
— Нет. Но если еще раз меня прервешь, больного чумой обнимешь ты.