Либо ты играешь по правилам общества, либо ты станешь изгоем.
Все думают, что обладание даром приносит счастье, но только мы знаем, что это не так. Дар обрекает на одиночество. Мы с тобой очень похожи, Корин. Мы оба — изгои.
Либо ты играешь по правилам общества, либо ты станешь изгоем.
Все думают, что обладание даром приносит счастье, но только мы знаем, что это не так. Дар обрекает на одиночество. Мы с тобой очень похожи, Корин. Мы оба — изгои.
Да... Когда я подумаю, как мы были счастливы, какой большой выигрыш выпал нам в жизни, как мы позволили привычке усыпить себя... Привычке, которая как школьная резинка стирает всё... Да надо было каждую минуту говорить себе: «Какое счастье! Какое счастье! Какое...»
Во сне, а быть может, весною
ты повстречала меня.
Но осень настала, и горько
ты плачешь при свете дня.
О чём ты? О листьях опавших?
Иль об ушедшей весне?
Я знаю, мы счастливы были
весной... а быть может, во сне.
После Гоголя, Некрасова и Щедрина совершенно невозможен никакой энтузиазм в России. Мог быть только энтузиазм к разрушению России. Да, если вы станете, захлёбываясь в восторге, цитировать на каждом шагу гнусные типы и прибауточки Щедрина и ругать каждого служащего человека на Руси, в родине, — да и всей ей предрекать провал и проклятие на каждом месте и в каждом часе, то вас тогда назовут «идеалистом-писателем», который пишет «кровью сердца и соком нервов»... Что делать в этом бедламе, как не... скрестив руки — смотреть и ждать.
Что это за детство, если память о нём тает быстрее, чем дымок сигареты LM над засохшей тиной берегов Луары?
Не знаю, какой диагноз ставят врачи человеку, который не мерзнет тогда, когда должен мерзнуть.