Сейчас живых людей на земле больше, чем всех умерших за всю историю человечества. Но число мертвых увеличивается… Однажды больше не останется места, чтобы их хоронить. Может, надо построить подземные небоскребы для мертвых? Они могут быть прямо под небоскребами для живых. Тогда можно будет хоронить людей на сотнях этажей внизу, и весь мир мертвых будет под миром живых.
Если солнце погаснет, мы узнаем об этом только через восемь минут. Именно столько времени нужно свету, чтобы долететь до нас. Целых восемь минут в мире будет светло и тепло… Прошел год с тех пор, как папа умер, и я чувствую, что мои восемь минут с ним истекают.
– Когда мы сравниваем нынешнюю жизнь человека на земле с тем миром, о котором мы ничего не знаем, мне кажется, она подобна стремительному полёту одинокого воробья через банкетный зал в зимний день. После мгновения уюта он исчезает из виду в заснеженном мире, из которого прилетел. Так и человек появляется на Земле всего лишь ненадолго, но о том, что было до него и что будет после, он ничего не знает.
Какая утрата, ваша светлость, самая невосполнимая для человечества?
– Достоинство.
– Нет. Он может восстановить своё достоинство своими деяниями.
– Может быть, честь?
– Нет. И опять же – он может найти способ её возвратить. Даже счастье, которое утратил, человек может вернуть.
– Тогда я не могу ответить, ваше величество.
– Время, ваша светлость. Время. Из всех утрат только время невозвратимо. Ведь его никогда не повернуть вспять.
Люди боятся умирать — но это только половина правды. На самом деле, они ждут, что всё закончится. Сами и торопят конец.
Выяснение отношений — лучший способ погибнуть... Воин — он самоубийца. А тут все воины. За себя сражаются, но всё равно воины. Им кажется, что это ради жизни. А на самом деле, ради смерти. Воин — это такая профессия, умирать.
И всем-то нам врозь идти:
этим — на люди, тем — в безлюдье.
Но будет нам по пути,
когда умирать будем.
Взойдет над пустыней звезда,
и небо подымется выше, -
и сколько песен тогда
мы словно впервые услышим!
На свете есть люди, которые должны умереть, но нет таких людей, чья смерть не имеет значения.
Мне рассказывали потом, что Жан д'Аркур всю дорогу стоял, закинув вверх голову, и волосы его падали на шею, вернее, на жирные складки шеи. О чём мог думать такой человек, как он, которого везут на казнь, а он неотрывно смотрит на небо, словно струившееся между коньками крыш? Множество раз я задавался вопросом, о чём могут думать осуждённые на смерть люди в последние оставшиеся им минуты жизни?
Странно. Иногда умирает сотня людей, и ничего не ощущаешь, а иногда — один, с которым в общем-то не многое тебя связывает, а кажется, будто это тысяча.
Вы всегда были горячим проповедником той теории, что по отрезании головы жизнь в человеке прекращается, он превращается в золу и уходит в небытие. Мне приятно сообщить вам о том, что ваша теория и солидна и остроумна. Впрочем, ведь все теории стоят одна другой. Есть среди них и такая, согласно которой каждому будет дано по его вере. Да сбудется же это. Вы уходите в небытие, а мне радостно будет из чаши, в которую вы превращаетесь, выпить за бытие.
Есть две вещи, которых люди боятся: это смерть и трудности. Те, кто пытаются бороться со смертью — идиоты. Но я не буду смеяться над теми, кто пытается преодолеть трудности. Люблю таких идиотов.
Cлайд с цитатой