Елизавета Дворецкая. Ветер с Варяжского моря

Другие цитаты по теме

Молодому князю было немного неловко оттого, что он не доверяет Оддлейву и не умеет этого скрыть. Прямодушному и правдивому Вышеславу очень тяжела была княжеская обязанность хитрить и скрывать свои чувства. Иной раз он даже жалел, что родился сыном князя, а не простого воина, и жизнь его порой так сложна и запутана, требует читать чужие мысли, угадывать побуждения и принимать решения, которыми кто-то наверняка останется недоволен. Ему больше нравилось, когда все вокруг дружны и согласны, но бывает ли так?

Вышеслав едва удержался от того, чтобы не сжать голову руками, заткнуть уши, никого не слушать и навсегда забыть обо всём об этом. А он, дурной, ещё мнил, будто хорошо князем быть — знай себе бейся в поле, раздавай добычу да слушай песни на пирах! Ни одна битва ещё не давалась ему так тяжело, как полмесяца княжения. Княжья шапка оказалась тяжелее каменной жертвенной чаши, которую он однажды видел по пути сюда на священном месте чудинов. Вот как с этой чашей на плечах он и прожил эти полмесяца. И врагу своему он не пожелал бы такого. Ой, хоть бы знать теперь, кто ему враг, а кто друг!

Они помнят о смерти, неизбежно стерегущей каждого, одного раньше, другого позже, одного на поле битвы, другого дома или в пути. И нет смысла прятаться за чужие спины в надежде уберечься от неё. Она достанет любого и везде. И честь мужчины в том, чтобы встретить её достойно.

У каждого свой путь, – тоже со вздохом сказал Тормод. – И человек может только одно: пройти его достойно.

Немного успокоившись, Загляда убеждала себя, что Тормод жив, только ранен, и это удавалось ей легко. Мысль о его гибели была слишком страшной, душа и сознание Загляды не принимали её.

Перед взором её то и дело вставало лицо Снэульва, заслоняя всё иное. Образ его был для Загляды как драгоценный камень, спрятанный в тайниках души и освещавший для неё всё вокруг.

Не умея заглядывать вперёд, он не думал о возможных опасностях и поэтому казался храбрецом.

Оглядываясь, Загляда вздохнула почти счастливо – она снова была дома, всё встало на свои места. Только вот матери больше нет здесь и не будет, у очага хлопочет одна Зиманя, и голоса матери больше не раздастся среди общего гомона. Но Загляда сдержала печаль, готовую снова стиснуть её сердце, не заплакала, а улыбнулась, встретив озабоченный взгляд Тормода. Время идет и собирает свою дань, ничто и никогда не будет так, как было. И нечего плакать – надо жить.

Маленький Тролль головой был умнее многих взрослых, но сердце его ещё дремало в детском неведении. Он не понимал, что среди любых бурь судьбы, среди войн и разорений, радость и печаль любви способны заслонить человеку весь мир. И не только юной девушке, но и воину, и даже седобородому старику.

А в душе Огнеяра вместо прежнего возмущения поднималась тяжелая, мрачная злость на всех этих людей, которые обвиняют в нем свой собственный страх и валят на него все свои беды только потому, что он не похож на них. Кровожадный зверь, которого они все в нем видели, рвался наружу и грозил растерзать человека, который пока еще удерживал его внутри. Быть самим собой трудно, но иначе само бытие не имеет смысла. Все эти люди хотели лишить Огнеяра этого права, данного богами вместе с теплом и дыханием жизни.