Мишель Лейрис

Вернувшись домой путешественник

чистит свои сапоги

в глазах его ещё рябит от крови пейзажей

а пыльные пальцы листают книгу

букет рассыпающихся впечатлений

поневоле завязанный на скорую руку

уже лишен былого восторга

Бьющий из-под земли

скромный и тихий источник

наполняет кувшин забвенья

пушка гремит вдалеке и эхо

склоняется над колодцем уха

пытаясь понять глубину тишины

Вернувшись домой путешественник

умывает руки

зажигает погасшую трубку

и протягивает оба запястья будущему

которое надевает на них кандалы тишины

0.00

Другие цитаты по теме

В трубке повисла могильная тишина. Похоже, звонили из какого-то жутко тихого места. А может, сами чувства этого человека уже превратились в вакуум, который всасывал все окружающие звуки.

Её разбудила тишина. Не открывая глаз, она скользнула рукой под свитер. Сердце бешено колотилось. Она закусила губы. Сильнее. Еще сильнее. Открыла глаза только когда почувствовала соленый вкус крови. Жива...

— Слышу.., как трава шумит, как лес качается. Да вот ещё комары проклятущие…

— Не то ты слышишь!

Я хотела остаться в своей комнате. Я не желала видеть эту смесь трепета и подозрения, которая преследует меня повсюду. Это все только усиливает безнадежность той ситуации, в которой я оказалась. Они думают, я совершила чудо и вместо того, чтобы отпустить меня, мой поступок еще сильнее привязал меня к этому месту. И даже если бы я выбралась и вернулась к камням, нет гарантии, что они бы сработали, чем бы они ни были. А если бы они сработали, нет гарантии, что я попаду домой. Я могу запросто попасть в новую временную ловушку — в Средние века или во времена Римской империи. Я покинула свою комнату только в надежде на забвение, даруемое вином Колума...

А после бури настали покой и затишье. Они сводили людей с ума...

... лежа на двуспальной кровати, в комнате с задернутыми шторами и зажженной прикроватной лампой, она мысленно сказала сама себе: ага, значит, вот как сходят с ума. Раньше ей казалось, что это должно происходить как-то иначе — воображая человека (женщину, во многом похожую на нее), теряющего рассудок, она представляла себе галлюцинации, стоны и вопли; выяснилось, однако, что бывает совсем по-другому: гораздо тише и безнадежнее.

В больном государстве шёпот разума всё тише, а крик безумия всё громче. И лишь с приходом абсолютной тишины наступит выздоровление.

Забвение — защитный механизм души, некоторые стёкла должны покрываться копотью, чтобы можно было не ослепнуть, глядя на завтрашний день.

О прошлых радостях во сне

Я по ночам мечтаю —

Но сердце разбивает мне

Моя мечта дневная.

Днём чтó покажется не сном

Тому, чей взор с тоскою

Не видит ничего кругом

И обращён в былое?

Священный сон, священный сон!

Что мне людей упрёки?

Твоим мерцаньем ободрен

Был дух мой одинокий.

Хоть лучик твой в дали ночной

Дрожит, едва лишь тлея,

Но даже правды свет дневной

Не может быть светлее.

Мелисса никогда не задумывалась, и даже не хотела задумываться, почему дома вдруг стало так тихо и пусто. Её это ни капли не смущало — она любила тишину. Просто чего-то не хватало, словно часть пазла никак не хотела стать на своё место. Её маленький, детский мозг не мог справиться с этой задачей. А спрашивать она не хотела.