А я как заколдованный пялюсь в горизонт,
Я никогда не видел моря...
А там на небе только о том и говорят,
Какие там рассветы, какой закат...
А я как заколдованный пялюсь в горизонт,
Я никогда не видел моря...
А там на небе только о том и говорят,
Какие там рассветы, какой закат...
... море было, как черный шелк, и Лоренс Бизли, самый поэтичный пассажир, с чувством космического восторга и ужаса смотрел, как купол неба, перевернувшись, отражен в зеркальном противокуполе воды: словно бы моря и вовсе не было, словно бы корабль, сияя огнями десяти палуб, несется в алмазной бездне, полной миллиардов огромных немерцающих звезд.
Ты увидишь, как в небо уходят корабли,
Как закат торжественно печален.
Там, внизу на земле, мы это видеть не могли,
Мы сами себя не замечали.
Берег обнимает потихоньку прибой.
Я обниму тебя на фоне алого заката,
Моя Лейла-Ло, нежная Лейла-Ло.
Небо – солоне, таке спонтанне,
Дивиться в когось і в когось тане.
Дихає громом, знаходить цілі –
Напитись моря і стати сіллю.
Когда находишься в море, взгляд притягивает именно небо, более разнообразное, более богатое и изменчивое, чем волны; капризное, словно женщина. Все моряки влюблены в облака.
Берег обнимает потихоньку прибой.
Я обниму тебя на фоне алого заката,
Моя Лейла-Ло, нежная Лейла-Ло.
На небе только и разговоры, что о море и о закате... Там говорят о том, как чертовски здорово наблюдать за огромным огненным шаром... Как он тает в волнах... И еле видимый свет, словно от свечи, горит где-то в глубине.
Я не сводил глаз со звёзд и размышлял: интересно, что чье отражение, море — неба или небо — моря?
Море волнуется раз!
Лестница в небо зажглась,
Щелкнуло что-то внутри.
После попробуй, замри.
Выбрав из тысячи мест,
Как же мы встретились здесь?
Тонут все прошлые дни
В море пустой болтовни.
Жмется синица к руке.
Но видишь, как там вдалеке
Лестница в небо зажглась,
Хватит ли места для нас?