Счастлив тот, чьи добрые намерения принесли плоды в делах и чьи злые замыслы погибли в цвету.
Не знаю почему, но единичный акт насилия и жестокости сильнее действует на наши нервы, чем картины массового уничтожения.
Счастлив тот, чьи добрые намерения принесли плоды в делах и чьи злые замыслы погибли в цвету.
Не знаю почему, но единичный акт насилия и жестокости сильнее действует на наши нервы, чем картины массового уничтожения.
— Раны, которые мы сами себе наносим по велению совести, заключают в себе целительный бальзам.
— Да, и всё же они горят и причиняют боль.
Если есть в преисподней рожа, отвратительное всех других, то это рожа подлости под маской благородства.
— Я ценю искренность выше вежливости, сэр, и вам это известно, — был ответ мисс Вернон.
— Вежливость — приятная особа, царедворец по призванию, — сказал Рэшли, — и потому в будуаре леди ей честь и место.
— А искренность — верный рыцарь, — возразила мисс Вернон, — и потому я приветствую ее вдвойне, мой любезный кузен.
Если бы вы знали... если бы кто-нибудь знал... как трудно мне бывает иногда скрывать боль сердца под маской спокойствия!
Генрих Гейне высказал распространенное убеждение, облачив его в форму образов, когда сравнивал счастье с легкомысленной девушкой, которая приласкает, поцелует и убежит; несчастье, наоборот, похоже на женщину, которая сильно привязывается, не спешит уйти и спокойно сидит возле тебя. Счастье мимолетно, его трудно удержать; несчастье же, наоборот, отличается постоянством и редко бывает непродолжительным.
Если человек молод, красив, богат и уважаем, то, чтобы судить о его счастье, надо ещё знать, весел ли он; тогда как если он весел, то безразлично, стар он или молод, прям или горбат, богат или беден – он счастлив.
Я не хочу плодить новых несчастных людей. Я лучше сделаю уже существующих счастливыми.