За нашим великодушным всепрощением зачастую кроется недопонимание.
Прелюдия — не безделка, это обещание любви, установление правил игры.
За нашим великодушным всепрощением зачастую кроется недопонимание.
Прелюдия — не безделка, это обещание любви, установление правил игры.
К сожалению, так происходит часто — мы больше склонны верить в худшее в людях, чем лучшее. Боимся, что нас не поймут, осудят. Увы, в нас самих подчас не хватает великодушия, чтобы верить в великодушие тех, кто нас окружает. Боясь обмануться в своих ожиданиях, мы порой обманываем себя сами.
Нам кажется, что мы говорим на одном языке, пользуемся известными всем словами, но это не так. В действительности у каждого свой язык, незнакомый окружающим. Нужно по меньшей мере две недели вместе, бок о бок, работать, творить, импровизировать, отдыхать, рассказывать анекдоты, есть, пить, чтобы нащупать средства общения. Только тогда, не раньше, а то и позже, возникает взаимопонимание. Пожертвовать временем просто необходимо.
Так и называют пузырь коллективной иллюзии: я верю, ты веришь, мы верим, они верят.
Всем известно: чем ближе к правде, тем больше вымысла.
В кривом зеркале памяти все выглядит иначе.
Трудно ответить, когда не понимаешь вопроса.
Не обижали её, вот она и не выучилась прощать.
Я могу простить вора и убийцу, но предателя — никогда.
Perdono al que roba y al que mata, pero al que traiciona, nunca.
— Кажется, больше ничего нет к чаю. Я бедно живу, видите ли.
— Это грустно, что бедно...
— Да нет! Жить надо бедно. Впрочем, Вам трудно понять… не будем об этом.
— Почему же трудно… мне не трудно понять, я…
— Одеты Вы очень модно — пардон, что воспользовался паузой!
— А надо как?
— А надо — никак. Чтобы не быть иллюстрацией места и времени… это привязывает и лишает свободы.
— Я не понимаю...
— Я предупреждал, что Вам будет трудно понять. Вы молоды — немножко слишком. Это пройдет.
— К счастью...