тюрьма

Коммунисты величайшие волшебники. Они любую страну способны превратить в цирк, тюрьму или кладбище.

«Чешежопица» – состояние вечной растерянности и надорванности во всем существе. И разговор при этом получается сам с собой. В него вплетаются мысли, откровения, прозрения, крики, стоны, любовь. Где-то там, далеко папа, мама, луга, поля, пирожки с ливером, а близко – запах хлорофоса, шубные набрызги стен, преображающиеся в видения, ползущие вши, уколы мандавошек, слякоть мокриц, пачки филок, кровь. «Вся жизнь моя – чешежопица» – вздыхает отпетый человек.

— Как вы связаны с Харли Сантос?

— Кто сказал, что связан?

— Она у вас была.

— Ах, да. Супружески. Видите ли, там на воле она не может получить то, что я даю ей здесь. Надеюсь в ее присутствии вы лучше скрываете влюбленность.

— Вы считаете, сопротивляться нам в ваших интересах?

— Пошел ты.

— Спасибо за внимание, заключенный. Удачи в апелляции.

— Удачи в любви!

Жуткое зрелище представляет собой городская тюрьма. Перед тем, как оставить город, большевистские тюремщики устроили здесь жуткую кровавую баню. Свыше сотни людей — мужчин, женщин — забили, как скот. До конца дней мне не забыть эти леденящие душу мертвые лица.

А пока что наши вытащили несколько красноармейцев и евреев оттуда. где те пытались отсидеться. Краткое соло из пистолета — и этот сброд уже на небесах.

— Смотрю, тюремный срок не пошел тебе впрок.

— А как я, по-твоему, узнал, где разжиться алмазами?

Засунули меня в камеру с дилерами, проститутками и мелкой шпаной. Можно подумать, что это отличается от моего круга общения.

На свободе время бежит быстро, а здесь, в тюрьме, оно просто остановилось. Остаёшься совсем один-одинёшенек. У тебя ведь есть внутренний голос, совесть? Так вот, он требует объяснений. Это похоже на то, как судья тебя допрашивает или допрашивает прокурор. Начинаешь чувствовать себя ничтожеством. Вся эта гордыня уходит. Становишься величиной с булавочную иголку. Вот тогда узнаёшь свою истинную сущность.

Только перед заключённым тюремщик чувствует себя свободным.

О патриотизме и вере — громче всех кричат те, по ком давно уже горько плачет тюрьма!

За колючей проволокой — всегда небо в клетку и солнца полное затмение.