тюрьма

— Кварк, выходи на связь. Прием.

— Рад слышать твой голос, Ретчет. Они заключили нас в тюремных камерах, и… Они несут еду. Ох, хвала небесам, они принесли… Воду из-под крана?! Ах вы звери!

Джентльмен всегда пропускает даму вперёд. Даже в тюрьме.

Иногда я чувствую, что крепко заперт в темнице, хотя и не вижу решетки.

— Вы уверяли меня в своей невиновности, однако при первой же возможности сбежали из тюрьмы.

— Там дурно кормят.

— Да, но Розалинда будет думать, что я отправился в тюрьму.

— Ну и пускай думает. Раздумья украшают женщину.

Жить в тюрьме, зная, что ты невиновен, и зная, что можешь выйти, только оклеветав себя, совершать свой выбор каждый день, помня о родных — это и есть свобода. И я живу со своей свободой, это мой выбор, может поэтому мне не так тяжело, как кому-то хотелось бы.

Не знаю вида я красивей,

чем в час, когда взошла луна,

в тюремной камере в России

зимой на волю из окна.

Надо жить в «мешке». Да, правда, вы не знаете, что такое «мешок»! Так называли в средние века каземат подземной темницы. Обычно заключенного бросали туда на всю жизнь. Этот каземат отличался от других камер остроумно вычисленными размерами. Он был недостаточно высок, чтобы можно было выпрямиться во весь рост, и недостаточно длинен, чтобы можно было лежать. Приходилось поневоле жить там скрючившись, «по диагонали», сон сваливал человека с ног; бодрствуя, он вынужден был сидеть на корточках.

Любого человека, ничего ему не объясняя, можно посадить в тюрьму лет на десять, и где-то в глубине души он будет знать, за что.

Почему куда бы я не отправился, всё заканчивается тюремной клеткой?