тюрьма

Респект и уважуха от меня и других арестованных

За уютную камеру и жизнь на всем готовом

За душ с хозяйственным мылом, бесплатную еду

И почетное право дважды в день справлять нужду…

Тюрьма мне в честь, не в укоризну,

За дело правое я в ней,

И мне ль стыдиться сих цепей,

Коли ношу их за Отчизну.

Некий город ждал владыку как-то раз,

Все богатства выставлял он напоказ.

Выбрал каждый подороже украшенья,

Выставлял их повиднее в знак почтенья.

Но у брошенных в темницу бедняков

Отыскались только цепи их оков,

Только головы казненных отыскались

Да сердца, что там от горя разрывались.

Взяли руки, что у них же отсекли,

И украсили темницу, как могли.

Город встретил шаха сказочным нарядом,

Шах на все вокруг смотрел спокойным взглядом.

Лишь темница всем внушала жуть и страх.

И пред ней остановился грозный шах.

Вызвал узников к себе он в восхищенье,

Дал им золота и обещал прощенье.

«Почему, — спросил советник, — ты свой путь

Здесь прервал, о государь? В чем тайны суть?

Город пышно убран шелком и парчою,

В нем сокровища повсюду пред тобою,

Падал под ноги тебе жемчужный град,

Веял мускуса и амбры аромат.

Но глядел на украшения ты мало,

И ничто из них тебя не привлекало.

Почему же взор высокий твой привлек

Вид кровавый этих рук, голов и ног?

Для чего ласкать в темнице заключенных,

На обрубки рук глядеть окровавленных?

Можно ль тут найти отраду для души?

Ты для нас загадку эту разреши».

Молвил шах: «Все остальные украшенья

Только детям доставляют развлеченья.

Каждый житель в ожидании похвал

Сам себя, свое богатство выставлял.

Город спрячет свой убор, хоть он и ярок.

Только узники мне сделали подарок:

Отделились эти головы от тел

Потому, что я проехать здесь хотел.

Моему здесь повинуются приказу -

Вот зачем я бег коня замедлил сразу.

Те блаженствуют, проводят в счастье дни,

И полны высокомерия они.

Здесь, в темнице, счастья, радости не знают,

Здесь под гнетом гнева шахского страдают.

Обезглавливают их, лишают рук,

От тоски им нет спасенья и от мук.

Ждут без цели, и конца не видно страху,

Из темницы могут выйти лишь на плаху.

Для меня темница эта, словно сад -

Здесь меня за муки верностью дарят…»

В путь собравшись, жди приказа к выступленью,

И не должен шах гнушаться тюрем тенью.

Находясь в тюрьме, я знал: если меня выпустят, я продолжу убивать. А ещё я знал, что меня никогда не выпустят.

Мое заключение — это обратная материальная сторона матрицы, сотни поставленных в строй тел — ослабленных, бледных, бессловесных, сотни физических существований, обволакиваемых слизью возвращения того же самого, слизью апатии и застоя.

Об этом человеке известно только, что он не сидел в тюрьме, но почему не сидел — неизвестно.

— Я знаю, ты убила монаха! И стражника!

— Ну и что? Они сами виноваты!

— Но они просто выполняли свой долг!

— А я выполняла свой долг! Они меня посадили в тюрьму, так? А долг любого заключенного — сделать ноги, напакостив по дороге всем, кому только можно.

Когда небо обросло, наконец, решетками, мир стал привычен, ограничен и предсказуем.

Так кто же этот Кристо? Видно, нет на нем креста.

Расхристан в чувствах, не в ладах с душою ли?

Да нет, он не антихрист, он бывший арестант,

А раньше арестанты больше стоили.

За них платили в розницу и оптом, в рассрочку и вперед,

Чтобы всерьез упрятать и надолго.

Конечно же, из ревности общественных забот,

Конечно, из приятельского долга.

Мой отец в начале девяностых устроился бандитом. Эта профессия была очень востребована в Москве. Со временем он перевез себя, всю свою семью. Иногда по работе ему приходилось сидеть. Сидеть в тюрьме. Я был маленький, не понимал, где папа. Обычно я спрашивал у мамы и моя мать, она никогда мне не врала, она никогда не говорила «папа плавает», или «папа в командировке». Она всегда отвечала: «Коля, твой отец сидит в тюрьме. Если ты не будешь мыть руки перед едой, ты тоже сядешь в тюрьму». Она так воспитывала, и я вел себя идеально, потому что это лучший метод работы с детьми. Не серенький волчок, не бабайка, а зеки, зеки. То есть, если укладывать ребенка спать со словами «Придет серенький волчок и укусит за бочок», то ребенок может начать спрашивать: «Как, в городе? Он не знает код домофона», а если придет пахан и спросит за базар гнилой, это, прям, и взрослый обосрется.