страх

Люди ведь шумные. Они должны быть очень шумными. Их машины, их музыка, их бесконечные разговоры. Люди всегда шумят. Все. Все шумят, потому что боятся тишины. И все бегут, только бы не отстать, выбиваются из сил, хватаются зубами за любую возможность, стирают пальцы в кровь, срывают ногти, теряют души в своём стремлении не выбиться из течения, не раствориться в одиночестве, потерянными и забытыми всеми. Никто не понимает, что страховки от одиночества не существует.

— Кроме конца света, чего мне еще бояться?

— Себя. Своих возможностей, о которых еще несколько недель назад ты не знала.

— О том, что чувствуют, как правило люди никогда не говорят. У них есть так называемые щиты и всякие метафоры.

— Зачем?

— Потому что мы все запутались и... Стараемся быть теми, кем не являемся. Если бы мы ходили и раскрывали свои чувства тем, к кому мы их исправляем, тогда мы все были бы... счастливы, наверное... Слушай, Гарднер. Я рада, что ты считаешь меня красивой. Мне было очень классно с тобой, но я никогда в жизни не скажу тебе об этом.

— Но что же тогда вас спасло? То, что вы не боялись и они это видели?

– Но я… б-боялся.

– Значит, они решили, что вы не боитесь?

– Отчасти. Но, главное, я внушил им, что они сами боятся.

– Боятся?

– Да. Они ни капли не боялись, но думали, что боятся. А это тоже хорошо.

– Или тоже плохо?

– Нет, нет! Думать, что боишься, – лучше смерти. Действительно бояться – хуже смерти.

– Значит, вы полагаете, бесстрашие – это скорее уверенность в том, что ты не боишься, а не отсутствие страха на самом деле?