Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.
Безумье, скаредность, и алчность, и разврат
И душу нам гнетут, и тело разъедают;
Нас угрызения, как пытка, услаждают,
Как насекомые, и жалят и язвят.
— Вам надели их [наручники] на свежую рану?
— Р-разумеется, ваше преосвященство. Свежие раны для того и существуют. От старых мало проку: они будут только ныть, а не жечь вас, как огнем.
– Интересно, в моем контракте что-нибудь сказано про пытки?!
– Только про регулярные физические упражнения для поддержания формы, – немедленно доложил Дэн. – Которые капитан или доктор могут назначить в обязательном порядке.
– Боже. Что вы с ним сделали?
– Просто задали ему пару вопросов.
– Сомневаюсь, что он снова станет нормальным.
– Он может быть полезен.
– Если кора головного мозга повреждена, неизвестно, что с ним будет.
– Всё в этом мире для чего-нибудь нужно. Верно?.. Послушай. Если твои люди будут так обращаться с заключёнными, от них не будет никакого толку. В худшем случае он умрёт в собственном дерьме, ничего не сказав.
– Я вас прекрасно понимаю.
– И тут в игру вступает психология. Пытать может любой, а вот сломать человека, не причиняя ему физического вреда – это искусство.
— Вас еще не пытали?
— Нет, но меня били.
— Этого мало. Нужно пройти моральные пытки.
Если вы хотите от кого-нибудь избавиться, не обязательно так мучить беднягу. Лучше колесуйте или сожгите его. А женить несчастного на мне — это слишком жестоко.
— Здесь, в Боа, вообще черти что творится. Этнические чисстки, кожу с людей сдирают.
— Ужас!
— Ничего, справимся. Выше голову, парни! Уже пора.
Молитвы — это прекрасно. Без них никогда никогда не изобрели бы тиски для пальцев и «испанский сапог».