история

Историю переписывали до такого состояния, что даже сами историки в недоумении насчет того, что означает слово «история».

Я знаю, что после моей смерти на мою могилу нанесут кучу мусора, но ветер истории безжалостно развеет её!

Мы живём настоящим, скорбим о прошлом и гадаем о будущем. Такова природа истории.

Давайте действительно вдумаемся: а почему, собственно, теория не может развиваться без истории?

Например, я могу ставить перед собой задачу понять некоторый объект, и как всякий предметник я могу думать, что этот объект противоположен мне и задан уже мне в отработанных средствах, определённых методиках, представлениях, понятиях. Я кладу этот объект или как-то выделяю его каждый раз за счёт определённых процедур и полаганий и начинаю поворачивать его разными сторонами, оперируя и манипулируя с ним, начинаю как-то исследовать его и измерять, что-то выявлять и так далее. И это будет одна установка: установка на исследование объекта, на всё большую и большую детализацию наших представлений об объекте.

И совершенно другая установка: развивать дальше уже существующие представления и понятия. И тот, кто ставит перед собой задачу не исследовать объект, а развивать существующие понятия и представления, действительно должен знать историю. Только тогда для такого исследователя знание истории своей науки и своего предмета, основных линий и тенденций его развития становится необходимым условием его исследований. Но такой исследователь не исследует объект, а разворачивает представления и понятия.

Ход истории необратим. Капитализм с его эгоизмом, преступлениями и пороками отомрет, как отмерли рабовладельческие и феодальные общества. Если какая-либо страна и может сделать в своем развитии шаг назад, то человечество в целом — никогда.

История не решит вопроса о нравственной свободе человека; но предполагая оную в суждении своем о делах и характерах, изъясняет те и другие, во-первых, природными свойствами людей, во-вторых, обстоятельствами или впечатлениями предметов, действующих на душу.

Во всех великих историях есть великие женские роли.

С течением истории предметы обрастают легендами.

Ребенок нынешних 20-летних спросит лет через пять-десять: «Кто такой дедушка Ленин?» — интересно даже, что родители скажут. Пробормочут что-то вроде: «Тот, кто устроил революцию, чтобы не было богатых». Но едва ли ответят, богатство — это хорошо или плохо.

История... Я могу объяснить, как мне видится ее смысл. Для советского человека история имеет не нравственный смысл, и не экономический даже, и уж подавно не политический. Она имеет смысл только в одном отношении: в какой степени то или иное историческое событие привело человека к новому формату, сделало его другим, сделало его более новым, обновило человечество, радикально говоря.