– Я застрелила её.
– Ты переживёшь.
– Думаешь?
– Да. Это и есть самое страшное – ты забываешь.
– Я застрелила её.
– Ты переживёшь.
– Думаешь?
– Да. Это и есть самое страшное – ты забываешь.
– Да, Макс, я знаю, как ты не любишь людей…
– …я не люблю тупых людей, – поправил педантичный Малыш.
– Ну что сделаешь, если почти все человечество и не-человечество тупее тебя?
Вы даже не замечаете, насколько необыкновенно то, как вы претворяете пластический материал человеческого сознания, создавая Идеального Зрителя. Вы — экологический гений, Толливер Уотт. Истинный художник контролирует свою среду, а вы с неподражаемым искусством истинного мастера постепенно преображаете огромную массу живого, дышащего человечества в Идеального Зрителя.
Зрители привыкли ожидать от киностудии «Вершина» помоев, и их даже приучили любить эти помои.
— Впечатляет. Знаешь, каждый год мы выбираем лучшего ученика и трофей конечно страшный, но он дает возможность в следующий год учиться... Кто скажет где? Карла!
— В школе во Флориде. Что дает доступ к университету Лиге плюща.
— И как его можно выиграть?
— Превосходными результатами по урокам и факультативам. Чем больше факультативов, тем лучше. Фотография, шахматы, китайский... Глянь, список.
— Давайте, — вздыхает, — просто выпьем. И немного помолчим. У каждого из нас своё время. Я скажу банальность, но времена жизни похожи на времена года, и это особенно остро чувствуешь поздней осенью. Неважно, светит ли в этот день почти летнее солнце или идёт тоскливый последний дождь. Ты все равно знаешь, что это осень. Но в любом времени есть свои преимущества.
— Юный Арнольфини что-то замышляет.
— Он пришёл за мной... и никогда не отступится.
— Как и я.
— Да, я знаю. Ты скорее сбросишь меня с крепостной стены, чем отдашь ему. Ведь так? Думаю, да...
— Тебе действительно нравится этот мальчишка?
— Мы пробыли вместе лишь полчаса.
— Это не ответ.
— Он как ты, только моложе.
— Наверное ты его любишь. А я?
— И тебя. Ты как он, только старше.
— Тебе лучше выбрать.
— Здесь нет выбора. Победитель получит всё!
Вот так: сначала бросаешь курить — бросаешь
курить ради дочерей, — а потом споришь с их матерью, как им лучше объяснить, почему ты пытался покончить с собой. О таком не рассказывают на консультациях для будущих родителей. Здесь все дело в расстоянии. Я был от них все дальше и дальше; девочки становились все меньше и меньше, пока не превратились в едва различимые точки, до которых было не дотянуться — во всех смыслах этого слова. Но разглядеть выражения лиц маленьких точек невозможно, и получается, не нужно было беспокоиться, что на этих лицах — радость или печаль. Разве не поэтому мы спокойно давим муравьев? А потом в голову приходят мысли о самоубийстве; мысли, которые не могут прийти в голову, пока тебе в глаза смотрит твой ребенок.
Могу ли я объяснить, почему у меня возникло желание спрыгнуть с крыши многоэтажки? Конечно, я могу объяснить, почему у меня возникло желание спрыгнуть с крыши многоэтажки. Я ж не идиот какой-нибудь. Я могу это объяснить, поскольку ничего необъяснимого в этом нет: это было вполне логичное решение, результат долгих размышлений. Хотя о серьезности этих размышлений говорить не приходится. Это не значит, что это желание было моей прихотью — я лишь хочу сказать, что ничего особенно сложного или, например, мучительного в них не было.