Анна Гавальда

Жизнь научила её не доверять очевидному и не строить планов на будущее.

— Слушай, а ты в это веришь?

— Во что в это?

— Что первая любовь — всегда последняя?

— Не знаю... Надеюсь, что нет...

Кухня превратилась в судилище, Адриан и его сестра — в обвинителей, а на скамье подсудимых — их отец. Как тяжело всё это было... Нет, бомба так и не взорвалась, язвили в меру — так, воткнули друг в друга пару-тройку отравленных шпилек.

Как всегда.

Когда кто-то тебя смешит, сколько ни отрицай, но твоё сердце уже поимели.

Но главное для нее сейчас — набраться сил. Вы должны силой заставлять ее есть и спать, иначе… Так, я даю ей больничный на десять дней. Вот рецепты на долипран и витамин С, но повторяю: никакие лекарства не заменят хорошего антрекота с кровью, тарелки спагетти, свежих овощей и фруктов, понимаете?

Наша семейка каждое утро вставала не с той ноги. А я мечтал, чтобы за завтраком было весело, как в рекламе: «Йо-о-огур-ты «Э-э-эрман!» Но, как говорится, мечтать не вредно.

Я села и взялась руками за голову.

Мне хотелось её отвинтить, положить перед собой на пол и точным ударом ноги отправить ее как можно дальше.

Так далеко, чтобы её больше никто и никогда не нашел.

Но я и по мячу-то бить не умею.

Наверняка бы промахнулась.

Много лет она не чувствовала себя такой спокойной и такой живой — просто напросто живой...

Я говорю ей, что мое сердце похоже на большой пустой мешок, огромный мешок, куда можно было бы запихнуть целый караван-сарай, но он пуст.