Дай мне, трубочка, затяжку,
Я слеплю тебе коняшку,
Белых, белых, белых облаков.
Дай мне, дай мне, дай мне, дай мне,
Дай мне север, дай мне дальний,
И сияние моих снегов.
Эгей! Я Путина видел! Эгей!
Друг твой не пришел, вечер не сложился,
Просто не пришел и не извинился.
Зря ругаешь дождь, зря его ругаешь,
Ты стоишь и ждешь, а зачем — не знаешь.
А чукча в чуме, чукча в чуме
В полярной ночи ждёт рассвета.
С замороженного неба
Звезды льют неяркий свет.
А чукча в чуме ждет рассвета,
А рассвет наступит летом,
А зимой рассвета в тундре
За полярным кругом нет.
Дрожит от пурги перегуда
Мой Север, свернувшийся в круг:
Куда ни пойди я отсюда,
Любая дорога — на юг
Застыли Шекспир и Неруда,
Упрятали руки в золу:
Куда ни пойди я отсюда,
Любая дорога — к теплу.
Мороз и вялость несовместимы. Север вызывает в человеке ту смелость и решительность, которые никак не проявляются в более теплом климате.
Увезу тебя я в тундру, увезу к седым снегам,
Белой шкурою медвежьей брошу их к твоим ногам.
По хрустящему морозу поспешим на край земли
И среди сугробов дымных затеряемся в дали.
Мы поедем, мы помчимся на оленях утром ранним
И отчаянно ворвёмся прямо в снежную зарю.
Ты узнаешь, что напрасно называют север крайним,
Ты увидишь, он бескрайний, я тебе его дарю.
Увезу тебя я в тундру, увезу тебя одну,
Ярким северным сияньем твои плечи оберну.
Звёздный иней загорится на ресницах серебром,
Сколько хочешь самоцветов, мы с тобою соберём.
Северяне говорят, что защитника Муспелля именуют Сурт, главенствующий над огненными великанами. Его имя означает «чёрный», а зовут его так потому, что он похож на горящий уголь. Северяне верят в то, что он сидит на границе Муспелля с пылающим мечом. Когда придёт конец миру, он покинет свой пост и отправиться в Асгард и Мидгард. Он поведёт войну против всех богов и одержит победу, а потом сожжёт весь мир в огне.
С особенной яростью и жестокостью Северная глушь ломает упорство человека, потому что человек — самое мятежное существо в мире, потому что человек всегда восстает против ее воли, согласно которой всякое движение в конце концов должно прекратиться.
Север крошит металл, но щадит стекло.
Учит гортань проговаривать «впусти».
Холод меня воспитал и вложил перо
в пальцы, чтоб их согреть в горсти.
Замерзая, я вижу, как за моря
солнце садится и никого кругом.
То ли по льду каблук скользит, то ли сама земля
закругляется под каблуком.
И в гортани моей, где положен смех
или речь, или горячий чай,
всё отчётливей раздается снег
и чернеет, что твой Седов, «прощай».
Кай стоял перед палаткой и смотрел им вслед. Они что-то кричали ему и махали руками. Махали. Махали. В паковых льдах играли кобальтово-синие, нежные, как звуки скрипки, тени; очертания глетчеров светились, словно изумруды. Мир вокруг Кая блистал.
Cлайд с цитатой