Владимир Фёдоров

Она ушла на дно, как Атлантида,

В зелёные и жёлтые моря.

И плачет зря российская Исида,

Над травами бездонными паря.

В пучинах трав былое утопает,

И где-то там, на равнодушном дне,

Оно бессильно к памяти взывает

На недоступной людям глубине.

Ещё от ветра вытирают слёзы

Берёзы на обочине реки

И в подворотнях прячутся морозы,

Позёмки намотав на кулаки.

Но золотой уже распахнут улей.

И ворохнулись в омуте сомы,

И воробей серебряною пулей

Пронзает грудь растерянной зимы.

Подавай мне ширь раздольную,

Мне другим уже не стать,

Не могу я волю вольную

На берлогу променять.

И хотя прекрасно знаю я:

Ждёт меня последний пир,

Но со снегом подминаю я

Под себя ничтожный мир.

Дрожит от пурги перегуда

Мой Север, свернувшийся в круг:

Куда ни пойди я отсюда,

Любая дорога — на юг

Застыли Шекспир и Неруда,

Упрятали руки в золу:

Куда ни пойди я отсюда,

Любая дорога — к теплу.

Мы шли впервые рядом в этот час

И даже рукавами не касались,

Но наши тени в двух шагах от нас

Уже напропалую целовались.

Так давно известно людям это,

Что не надо спрашивать волхвов:

Чем на свете хуже для поэта,

Тем и лучше для его стихов.

Такова поэту Божья воля,

Чтоб платил он кровью за слова,

Чтоб росли стихи из чистой боли,

Всуе не плетясь, как кружева.

Чтоб его не баловали грёзы:

К звёздам вознося, бросали ниц.

И чтоб многоточия, как слёзы,

Прожигали всполохи страниц.

Я наспался за столетия,

Я устал от жалких снов:

Подавай мне лихолетия

С потрясением основ!